Мы счастливы вместе - [43]

— Но это просто смешно! Конечно же, я говорил с тобой серьезно.

— Нет, Джеральд. Порой мне кажется, будто мы с тобой совершенно посторонние люди, и я, в сущности, не знаю, кто ты такой. Интересно, ты сам можешь ответить на этот вопрос? Твои поступки свидетельствуют о противоречиях в сознании. Ты совершенно сбиваешь меня с толку. Я думаю, ты сам растерян не меньше меня.

— Растерян, сбит с толку, как последний идиот, — признался он, закрывая глаза. — Я столько лет потратил на то, чтобы скрывать истину, притворяться. Фэй, я не знаю, как остановиться.

— Это не так трудно, как тебе кажется. Надо просто начать с чего-то конкретного. Расскажи мне о Джулии.

Он поднял глаза и устремил на Фэй острый взгляд.

— Ты всегда знала, что все дело в моей жене, не так ли? Все время ты пыталась заставить меня говорить о ней, задавала бесконечные вопросы. Это были лишь твои подозрения или ты слышала слухи, сплетни?

Фэй покачала головой, глядя на Джеральда с сожалением. Даже сейчас его беспокоило, что люди узнают о его секретах. Столько лет уже прошло после смерти Джулии, столько воды утекло…

— Никогда не слышала, чтобы кто-нибудь даже заикнулся о ней. Но ты так упорно обходил эту тему, что у меня, естественно, разгорелось любопытство. Я поняла: ты что-то скрываешь. Оставалось узнать — что?

Джеральд перевернулся на спину и смотрел в потолок.

— Мне не хватало сил рассказать тебе правду, Фэй. Ты права: все дело в Джулии. Она научила меня не доверять ни собственному разуму, ни чувствам. Моя жизнь превратилась в ад, и в результате я поклялся себе никогда больше не попадаться в сети женщины. Язык не поворачивается поведать о чувствах человека, попавшего в западню и мечтающего вырваться на волю. Я до того жаждал свободы, что впоследствии не мог заставить себя жениться снова или даже просто жить одним домом с женщиной, как бы ее ни любил.

Сердце Фэй дрогнуло, и она закрыла глаза.

Джеральд все еще лежал, глядя в потолок. Ее он как бы не замечал, мрачным голосом продолжая говорить:

— Сначала, когда мы познакомились, я сходил с ума по Джулии. Она была прекрасна: хрупкая, но очень красивая и женственная. Джулия отличалась неразговорчивостью, стеснительностью, была легкоранима, и я относился к ней с глубокой жалостью, ибо ее отец прославился на всю округу как запойный пьяница.

Фэй пришла в ужас. Рози не упоминала о своем предке. Может быть, не знала о судьбе деда?

Он продолжал уже безразличным тоном:

— За пьянство его выгнали с работы еще до моего знакомства с Джулией, и ее семья по-настоящему бедствовала. Денег не было, и только богу известно, как он доставал себе выпивку. Во всяком случае, он неизменно был пьян, когда я его видел. Джулия, должно быть, испытывала адские муки, как и ее мать. В городе каждый знал о ее отце, но мне она не говорила о нем никогда. Я же тщательно избегал малейшего упоминания о несчастном. Впрочем, он умер от цирроза печени месяца через два после моего знакомства с Джулией. Так что, в сущности, я его почти не знал. Мы поженились примерно полгода спустя.

— Вы были счастливы?

— Сначала да. Мои родители на свадьбу преподнесли нам чек на круглую сумму для приобретения дома, и первые два года мы чувствовали себя на седьмом небе. Но потом Джулия забеременела и стала совсем другой. Будущее материнство превратило ее в калеку. Я не узнавал свою молодую жену. К нам переехала мать Джулии, чтобы ухаживать за ней.

— Наверное, появление тещи в вашем доме облегчило ситуацию.

Джеральд иронически улыбнулся.

— Представь себе, жить стало гораздо легче. Сама Джулия все равно не годилась на роль хозяйки дома, хотя тогда я не обращал на это внимания. Мы были очень молоды, и нам просто хотелось беззаботно пожить. Сначала мне было безразлично, что все в доме делается спустя рукава, но как только Джулия забеременела, она вообще забросила хозяйство. В доме стоял ералаш, готовить она перестала. Мне все это начинало надоедать, но что я мог сделать?

Джулия чувствовала себя неважно: мучили головные боли, поутру она иногда не могла подняться. Беременность проходила очень тяжело. Все, что могло осложниться, действительно осложнилось — утренние приступы, бессонница, рвота. Я уже не знал, куда деваться, когда теща предложила переехать к нам. Это меня спасло. Мать приняла на себя заботы о Джулии, обстановка в доме и моя жизнь несравненно улучшились.

— У Джулии были братья или сестры?

— Нет, она была единственным ребенком. У ее матери три или четыре раза происходили выкидыши. Моя теща, худенькая, небольшого роста бледная женщина, не отличалась многословием. Она никогда не делилась со мной своими мыслями, но впоследствии я понял, что мать не находила себе покоя из-за дочери с первой минуты нашей супружеской жизни, хотя не объясняла, почему.

Фэй спросила с недоумением:

— О чем же беспокоилась теща? Не опасалась ли, что у Джулии возникнут такие же проблемы с деторождением, как у нее самой?

— Нет, дело не в этом. Теща наблюдала за дочерью, словно ястреб за куропаткой, и я подумал, что мать слишком уж властолюбива. Мне, правда, казалось, будто она действует на дочь успокаивающе, и только, когда та ждала Рози, у меня появились подозрения насчет этого влияния. Но и тогда истина не замаячила еще передо мною: я был слеп и глуп.