«Мы пойдем впереди с красными флагами...» - [2]
«Самъ народъ, черезъ своихъ избранниковъ долженъ править», «министерство, отвѣтственное передъ народомъ».
Въ ротахъ разбивались на партiи и боязливо молчали на тревожный вопросъ приходящихъ людей — «что же, товарищи, съ нами или противъ насъ?»
А дома, недовольный, бубнилъ генералъ. Онъ слушалъ восторженные разсказы Вовика, смотрѣлъ на его оживленное лицо, полное вѣры въ сознательность мысли, и говорилъ ворча:
— А самоокапыванiю вы учите?
— Но, папа… Гдѣ же? Вѣдь мы занимаемся на Морской и Благовѣщенской, на площади Марiинскаго театра не окопаешься…
— Гм!.. гм!.. Многiе тамъ окопались и основательно окопались… Ну, а можетъ твоя рота или тамъ твой батальонъ делать перебѣжки версты на четыре и не терять направленiя и выравнивать цѣпи?..
— Но, папа… Мы не пробовали…
— Гм!.. гм!.. Да, вотъ мнѣ вспоминается, — и старикъ испытующими глазами смотритъ въ лицо своему сыну. — Въ турецкую войну это было… Да… ну замялся одинъ батальонъ. Колонной шелъ, подъ огонь попалъ, ну гранаты тамъ стали рваться, шрапнель… Да… А Скобелевъ увидалъ… «батальонъ, стой! На плечо! Шай на краулъ!» И пошелъ прiемы дѣлать подъ огнемъ, да поправляетъ, кто не такъ сдѣлаетъ, кричитъ… А потомъ и повелъ… Такъ пошли, будто и огня турецкаго нѣтъ…
Вовикъ молчитъ… Да, пожалуй, его рота не сдѣлаетъ этихъ прiемов подъ огнемъ.
— Вотъ, погоны сняли… Чести никому не отдаютъ, что же, хорошо это?
— Но, папа… Отданiе чести — это пережитокъ крѣпостного права. Это остатокъ того времени, когда офицеръ былъ бариномъ, а солдатъ слугою. Теперь всѣ равны, всѣ товарищи!
— То-то! Товарищи! А въ противогазахъ вы ходите, бѣгаете? Ручныя гранаты бросать практикуетесь?
— Милый мой папа, неисправимый ты фронтовикъ, Николаевскiй служака — вѣдь у насъ не только противогазовъ нѣтъ, у насъ нѣтъ ни лопатъ, ни поля, гдѣ учиться, ружей не на всѣхъ хватаетъ…
— Нехорошо, Вовикъ… Нехорошо! Какъ же вы пойдёте въ атаку? Какъ же пройдете вы сквозь стѣну заградительнаго огня?
— Но, папа! Если нужно, мы пойдемъ впереди съ красными флагами!
III
Съ красными знаменами, съ большими плакатами съ надписями: «земля и воля», «война до побѣднаго конца», «война за свободу народовъ» они пошли на войну.
Гремѣла впереди марсельеза, и народъ густою толпою съ криками «ура» провожалъ ихъ.
«Товарищи, не забывайте насъ», — колыхался большой красный плакат надъ сѣрою толпою солдатъ.
— Не сумлѣвайтесь, товарищи, не забудемъ!.. Заключайте, товарищи, скорѣича миръ, да и шабашъ, повоевали и довольно… — кричали изъ толпы.
Въ рядахъ маршевой роты шелъ смутный гомонъ, курились огоньками папиросы, летѣла шелуха подсолнуховъ, и въ этой толпѣ солдатъ, такъ же одѣтый, какъ и они, шелъ Вовикъ. Онъ старался отыскать въ толпѣ свою мать, Нелли и Долли, стараго генерала, еще и еще разъ обмѣняться съ ними взглядами, полными любви и ласки, и за толпою не находиъ ихъ.
А они шли рядомъ. Дѣвочки впереди, а за ними генералъ съ женой, и они искали въ солдатской толпѣ милое лицо своего обожаемаго сына.
Какой-то извозчикъ, стоя на козлахъ своей пролетки, посмотрѣлъ на генерала, потомъ на солдатъ, окруженныхъ толпою, и, захлебываясь отъ восторга, воскликнулъ:
— Вотъ этимъ во фронтъ становиться, а не генераламъ, чортъ ихъ дери совсѣмъ! Ахъ, ну и молодцы! Ей-Богу, правда! Эти побѣдятъ! Ну и молодцы! Ахъ, чортъ его возьми совсѣмъ, на гармоникѣ какъ жаритъ. Ну, право слово, народъ! Настоящiе ерои!.. И офицера съ собою въ ряды поставили. Иди, молъ! Небойсь! Назвался груздемъ, полѣзай въ кузовъ… А офицеръ моло-оденькiй…
И шумнымъ потокомъ мимо остановившихся трамваевъ шла по Загородному проспекту эта толпа, и изъ трамваевъ имъ махали платками и кричали «ура»!..
IV
— Они не хотятъ учиться, — тихо, почти шопотомъ, сообщилъ Вовикъ своему товарищу Гагарину.
— Да, и у меня рота не вышла.
— Говорятъ, не зачѣмъ учиться. Вчера бѣгать заставилъ. Пришелъ комитетъ, сказалъ, что рота считаетъ это издѣвательствомъ надъ ними. Воевать будутъ, а учиться не станутъ.
— У меня, Вовикъ, хуже. Мнѣ прямо говорятъ, война кончена, и учиться не для чего. «Какъ же, говорю имъ, война кончена, кто вамъ это сказалъ? «- «Немецкiе солдаты, говорятъ, намъ такъ сказали. Мы къ ним ходили, они и сказываютъ: вы положите ружья, и мы положимъ, вотъ тогда миръ и будетъ».
— Ужасъ!..
Это слово они произнесли впервые. Въ темной землянкѣ, затерявшейся среди лабиринтовъ окоповъ, они первый разъ сознали свою великую отвѣтственность передъ Россiей и передъ армiей.
Они говорили шопотомъ. Они знали, что за ними въ сто паръ глазъ слѣдятъ ихъ люди, подслушиваютъ, что они говорятъ. Они знали, что имъ не довѣряютъ, что съ чьихь-то нелѣпыхъ словъ ихъ подозрѣваютъ въ контръ-революцiи!
— За что? За что?
Они слышали разъ, какъ одинъ не молодой уже парень, изъ людей никогда не служившихъ, говорилъ, поглаживая винтовку: «первая пуля, товарищи, офицеру. Въ них вся загвоздка. Попановали, и довольно. Теперь мы сами себѣ офицеры…»[1]
И никто не остановилъ его…
— Вовикъ, Вовикъ, — тихо говоритъ князь Гагаринъ. — Что же это будетъ! Вѣдь говорятъ, на-дняхъ мы переходимъ въ наступленiе. Какъ же мы пойдемъ?!
Долго молчитъ Вовикъ. По его молодому, уже загорѣвшему лицу бродятъ какiя-то тѣни.
Краснов Петр Николаевич (1869–1947), профессиональный военный, прозаик, историк. За границей Краснов опубликовал много рассказов, мемуаров и историко-публицистических произведений.
Автобиографический роман генерала Русской Императорской армии, атамана Всевеликого войска Донского Петра Николаевича Краснова «Ложь» (1936 г.), в котором он предрек свою судьбу и трагическую гибель!В хаосе революции белый генерал стал игрушкой в руках масонов, обманом был схвачен агентами НКВД и вывезен в Советскую страну для свершения жестокого показательного «правосудия»…Сразу после выхода в Париже роман «Ложь» был объявлен в СССР пропагандистским произведением и больше не издавался. Впервые выходит в России!
Екатерининская эпоха привлекала и привлекает к себе внимание историков, романистов, художников. В ней особенно ярко и причудливо переплелись характерные черты восемнадцатого столетия – широкие государственные замыслы и фаворитизм, расцвет наук и искусств и придворные интриги. Это было время изуверств Салтычихи и подвигов Румянцева и Суворова, время буйной стихии Пугачёвщины…В том вошли произведения:Bс. H. Иванов – Императрица ФикеП. Н. Краснов – Екатерина ВеликаяЕ. А. Сапиас – Петровские дни.
Дневник Начальника конвоя Российской Императорской Миссии в Абиссинии в 1897-98 году.
Роман замечательного русского писателя-реалиста, видного деятеля Белого движения и казачьего генерала П.Н.Краснова основан на реальных событиях — прежде всего, на преступлении, имевшем место в Киеве в 1911 году и всколыхнувшем общественную жизнь всей России. Он имеет черты как политического детектива, так и «женского» любовно-психологического романа. Рисуя офицерскую среду и жизнь различных слоев общества, писатель глубиной безпощадного анализа причин и следствий происходящего, широтой охвата действительности превосходит более известные нам произведения популярных писателей конца XIX-начала ХХ вв.
Известный писатель русского зарубежья генерал Петр Николаевич Краснов в своем романе «Ненависть» в первую очередь постарался запечатлеть жизнь русского общества до Великой войны (1914–1918). Противопоставление благородным устремлениям молодых патриотов России низменных мотивов грядущих сеятелей смуты — революционеров, пожалуй, является главным лейтмотивом повествования. Не переоценивая художественных достоинств романа, можно с уверенностью сказать, что «Ненависть» представляется наиболее удачным произведением генерала Краснова с точки зрения охвата двух соседствующих во времени эпох — России довоенной, процветающей и сильной, и России, где к власти пришло большевистское правительство.
«…Церковный Собор, сделавшийся в наши дни религиозно-нравственною необходимостью, конечно, не может быть долгом какой-нибудь частной группы церковного общества; будучи церковным – он должен быть делом всей Церкви. Каждый сознательный и живой член Церкви должен внести сюда долю своего призвания и своих дарований. Запросы и большие, и малые, как они понимаются самою Церковью, т. е. всеми верующими, взятыми в совокупности, должны быть представлены на Соборе в чистом и неискажённом виде…».
Статья посвящена положению словаков в Австро-Венгерской империи, и расстрелу в октябре 1907 года, жандармами, местных жителей в словацком селении Чернова близ Ружомберока…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Конфликт вокруг Западной Сахары (Сахарской Арабской Демократической Республики — САДР) — бывшей испанской колонии, так и не добившейся свободы и независимости, длится уже более тридцати лет. Согласно международному праву, народ Западной Сахары имеет все основания добиваться самоопределения, независимости и создания собственного суверенного государства. Более того, САДР уже признана восьмьюдесятью (!) государствами мира, но реализовать свои права она не может до сих пор. Бескомпромиссность Марокко, контролирующего почти всю территорию САДР, неэффективность посредников ООН, пассивность либо двойные стандарты международного сообщества… Этот сценарий, реализуемый на пространствах бывшей Югославии и бывшего СССР, давно и хорошо знаком народу САДР.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Имя Петра Николаевича Краснова и сегодня многие произносят с большим уважением. Боевой генерал, ветеран трех войн, истинный патриот своей Родины — он до конца не изменил своим убеждениям и принципам. И когда пришлось повесить на стену верную шашку, Петр Николаевич нашел другое, не менее сильное оружие для борьбы — слово.Роман "Белая свитка" можно назвать своеобразным ключом ко всему творчеству Краснова, он"…является как бы мечтой, вымыслом, построенном на фактах, на бывшем, существовавшем и существующем…".
Петр Николаевич Краснов (1869–1947) — в российской истории фигура неоднозначная и по-своему трагическая. Прославленный казачий генерал, известный писатель, атаман Всевеликого Войска Донского, в 1918 году он поднял казаков на "национальную народную войну" против большевиков. В 1920 году Краснов эмигрировал в Германию. В годы Второй мировой войны он возглавил перешедшую на сторону вермахта часть казачества, которая вслед за атаманом повторяла: "Хоть с чертом, но против большевиков!".
Генерал-лейтенант Петр Николаевич Краснов (1869–1947) был известен советскому читателю исключительно как ярый враг советской власти. Соратник Керенского по октябрю 17-го, белоказачий атаман, автор лозунга «Хоть с чертом, но против большевиков», эмигрант, гитлеровский пособник, казненный по приговору Военной коллегии Верховного суда… О том, что рожденный в Петербурге сын генерала, казака донской станицы Каргинской, являлся личностью куда более глубокой, читатель смог узнать лишь в последние годы. Атаман Краснов, к удивлениюмногих, оказался плодовитым литератором, автором почти двух десятков романов и повестей, неутомимым путешественником, наблюдательным военным корреспондентом.
Два рассказа Петра Краснова, написанных им в разгар Гражданской войны. В них мистика переплетается с кровавой реальностью. Кроме того, эти произведения объясняют логику поступков Краснова — убежденного борца с большевизмом. И еще это прекрасные образцы русской классической литературы начала XX века.