Мы покорим бурю - [70]

Дождь превратился в ливень к тому времени, когда Майкл и Том Нэш выехали из Кингскорта. Майкл мысленно снова и снова возвращался к разговору между Соней и Гаем, который он невольно прервал. Приставал ли он к ней? Он вспомнил, что она появилась после этого за обеденным столом без малейших следов беспокойства на милом лице. Но когда речь за столом заходила о том, что Джейн Нэш деликатно назвала «наши последние неприятности», Сонино лицо вытягивалось и становилось непроницаемым.

— Боже, что за погода! Дворники не успевают очищать лобовое стекло, — нарушил долгое молчание Нэш, когда они въехали в город. — Вот это толпа! Избиратели в этом городе не боятся плохой погоды.

Они медленно ехали по мокрой улице, запруженной автомобилями. Мимо светящейся рекламы — огромной пивной кружки; красный и зеленый свет неоновых ламп на мгновение причудливо окрасил кабину автомобиля и их лица. Мимо освещенных киноафиш, мимо яркой витрины, в которой за завесой дождя можно было с трудом различить вращающуюся стойку с разнообразными мясными деликатесами.

Зал был уже переполнен, когда они вошли. Со своего места, от бокового входа они могли видеть помост. За большим столом уже сидели члены избирательного комитета и Дональд Брандт. Брандт был в форме майора Американского экспедиционного корпуса, при полной амуниции.

На лице Майкла отразилось сильное удивление. Ветеран Мировой войны! Разве сможет человек в простом голубом костюме соревноваться с ним перед этой толпой и… выиграть? Нэш ущипнул Майкла за руку с такой силой, что он даже отшатнулся.

— Полюбуйтесь на Брандта в форме! Яркая обертка для залежалого товара! Майкл, ради Бога, вы обязаны сделать все, что сможете!

Уже сидя за столом, на помосте, Майкл Фарр слышал как стучит дождь и ветер завывает под крышей. Что за погода этим вечером! В зале было гораздо больше его соседей, чем он ожидал увидеть. Неужели их интерес к выборам подогрела новость об ограблении? Все, кто были на вчерашней вечеринке, тоже присутствовали здесь — в центре первого ряда на балконе. Они пришли в самых ярких обеденных туалетах. Это было ошибкой: такой наряд мог настроить толпу против него. Где Гай? С ним ли Соня? Да, вот Соня. Без шляпы, в простом зеленом шифоновом платье. У нее просто талант одеваться подобающе. Он не должен смотреть на нее, он должен сосредоточиться на выступлении.

Зазвучали фанфары. Митинг начался. Председатель непринужденно, будто каждый день этим занимается, коротко представил Брандта. Брандт встал под аплодисменты, которые сотрясли все здание. Майкл отметил его выразительность. Несомненно, он производил впечатление. Его седые волосы блестели, как серебро, красноватое лицо выглядело молодо и почти не имело морщин, голос громыхал на весь зал. Вдобавок он обещал всем избирателям и ветеранам — Брандт сделал особое ударение на слове «ветераны» — все, что они пожелают и чего только могут пожелать. Благодарная аудитория стоя поддерживала его радостными криками, от которых сотрясалась крыша. Он нарисовал всем собравшимся настолько блистательные перспективы, что солнце казалось тусклым по сравнению с ними.

Майклу показалось, что прошел целый час, пока председатель смог добиться порядка и представить его. Когда он вышел к самому краю сцены, толпа начала свистеть. Сначала он рассмеялся и стал ждать, пока страсти улягутся. Но свист распространился по всему залу; потом раздалось мяуканье, крики и гудение.

Майкл почувствовал, что начинает бледнеть. Он посмотрел на часы. Две минуты! Три! Четыре! Пять! Он боялся, что злость не даст ему говорить, когда наступит его время выступать. Зал начал утихать. Нет. Снова начался свист. Что ему делать? Делать! А что сделал его предок, когда оказался в центре урагана, грозившего разрушить его корабль и уничтожить весь экипаж? Разве он побледнел? Нет, адмирал погрозил волнам кулаком и громко бросил им вызов. Неужели его потомок окажется слабее? Майкл ударил кулаком по трибуне с такой силой, что она затрещала. И он закричал, перекрывая весь этот галдеж:

— Черт побери! Выслушайте меня!

ГЛАВА 21

Мяуканье оборвалось. Свист затих. Сотни глаз с удивленным вниманием замерли на побледневшем человеке, стоявшем на сцене.

Сидевшая в первом ряду на балконе Соня, от охватившего ее волнения затаила дыхание. В зале стало так тихо, что было слышно, как капли дождя стучат по окнам. Начнется ли шум снова? Способны ли эти кричащие, свистящие существа понять такого человека, как Майкл Фарр? Его бледное, неподвижное лицо заставляло Сонино сердце биться с удвоенной силой. Она любила его за мужество, за силу и еще… за его улыбку. За то, как он улыбался сейчас, уверенно глядя на то, что секунду назад было глумящейся, кричащей толпой.

Она сидела прямо, сложив на коленях руки. Они обидели, освистали его — и это уже произошло, — а он сказал им, чтобы они слушали его. Станут ли они?

Они слушали. Слушали внимательно. Напряжение Сони постепенно спало, когда она поняла, что все лица в зале повернуты к Майклу. Люди вытягивали шеи, задирали головы, чтобы лучше видеть оратора.

Он говорил им, что оставил вопросы налогообложения, льготных выплат и других законопроектов для более опытных кандидатов. Он объяснил, почему уверен, что сможет помочь в борьбе с преступностью, помочь подготовить федеральные законы, запрещающие перевоз в другие штаты украденного, законы, подводящие грабежи банков под федеральную юрисдикцию, законы, делающие наказания более мягкими, но четкими. Он говорил им, почему считает, что не зря потратил время и силы, разъезжая по домам налогоплательщиков, что понял — все они сидят на дремлющем до поры до времени страшном вулкане.