Мы не сеем колючек - [21]

Хозяйка свирепо схватила мочалку, откинула со спины Сейиды рассыпавшиеся волосы и принялась с озлоблением тереть нежную кожу, словно хотела содрать ее напрочь. Затем оделась и ушла, оставив Сейиду стирать.

Что и говорить, мужская половина квартала совсем иначе отнеслась к волшебному преображению маленькой сироты, Сейида зря опасалась, что Аббас остынет к ней после случившегося. Хозяйский сын просто не давал ей проходу. Казалось, он только и делает, что ищет укромный уголок, днем — где-нибудь в доме, а ночью — в типографии. Время от времени Аббас давал деньги, и это кое-как примиряло Сейиду с его назойливостью. Похоже, что и другие знакомые мужчины были не прочь что-нибудь ей подарить.

Эта неожиданная, непонятная власть над мужчинами опьяняла Сейиду. Вместо враждебности, преследовавшей ее на каждом шагу, она встречала теперь только приветливые и ласковые улыбки некогда хмурых лавочников и не задавалась вопросом, какие мысли скрываются за этими улыбками. Теперь Сейида не бегала, а ходила степенно и плавно, грациозно покачивая бедрами. Каждое движение свободного сильного тела приносило и самой Сейиде неизъяснимое наслаждение — удивительно ли, что на нее заглядывались.

Вспомни, глупенькая, точно так же плыла по улицам и Даляль. Да, мужчины тогда осуждали ее. Но это лишь для видимости, а сами только и ждали случая, чтобы договориться о встрече. Наверняка и за спиной Сейиды что-нибудь говорят. Пусть, ее это мало трогает. Что там ни толкуй, а она несомненно нравится им. Многие даже забывают о своих делах, когда видят ее.

Ну что ж, Сейида, кажется, тебя и впрямь не пугает будущее, точь-в-точь как твою мачеху? Знаешь, сколько других, подобных тебе, пыталось выйти из этих бедных кварталов ее неверной дорожкой? Пустись по ней и всегда будешь заходить в тупики.

Все повторится с неизменностью граммофонной пластинки: подмигивания, заигрывания, восхищенные возгласы, причмокивания губами, но конец этому будет всегда один — охлаждение, разочарование, пустота. Да, мало надежды кричать вдогонку: ты уже двинулась по пути, проторенному поколениями твоих несчастных предшественниц. Ты хочешь нравиться. И мужчины чувствуют это. Хоть тебя и не назовешь прекрасной, но ты становишься для них все более привлекательной и желанной. Грудь высокая, бедра крутые. Рот немного великоват, но носик — точеный. Когда же ты смеешься, Сейида, твое лицо становится удивительно красивым.

Было уже за полдень, жара спадала, тени домов и деревьев стали длиннее и могли укрыть от безжалостных солнечных лучей. Подул легкий ветерок. Сейида сняла тесный шерстяной жилет, который Умм Аббас напяливала на нее, чтобы скрыть высокую грудь («Надевай, не то простудишься, и сидеть с тобой будет некому!»), взяла небольшую миску, зажала в другой руке хозяйские деньги и пошла к бакалейщику Абдель Муаты купить масла. По дороге она потолкалась возле тележек с огурцами и смоквами, приценилась и двинулась дальше. В лавке девушка подошла к мраморному прилавку и, ни слова не говоря, пристально посмотрела на хозяина, который отвешивал чечевицу. Бакалейщик вздрогнул, словно она его окликнула, и тут же повернулся к ней.

— Что прикажешь, красавица?

— Фунт масла.

Он предупредительно взял у нее миску, быстро наполнил и поставил на весы. Масла оказалось больше, чем на фунт, но лавочник не обратил на это внимания. С деньгами он тоже обошелся небрежно — смахнул, не считая, и вновь уставился на Сейиду.

— Угости конфеткой, — шутливо попросила она.

— Как тебе отказать, обольстительница! — пропел бакалейщик.

— Тогда дай две, — засмеялась Сейида.

— Хоть две сотни! — ответил тот и протянул целую горсть.

Сейида перешла улицу эс-Садд и направилась было домой, но ее задержало зрелище шумной процессии, которая приближалась со стороны квартала Сиди ат-Тыйби. Во главе процессии выступал шейх Ахмад, размахивая белым деревянным мечом. Шедшие следом мальчишки дружно скандировали: «Слава Аллаху!» Сейида остановилась поглазеть. Прежде она бы и сама к ним присоединилась, но теперь неудобно — она уже взрослая.

Сейида засмотрелась на зеленый кафтан и красную чалму шейха и не успела отойти, когда сам Ахмад, а за ним и мальчишки бросились бежать, сметая все на своем пути. Кто-то сильно толкнул замешкавшуюся Сейиду, она упала и выронила миску. Масло вылилось и смешалось с пылью. О, черный день! Целый фунт масла пропал!

Как же возвращаться к хозяйке? На этот раз не отделаешься обычной взбучкой — Умм Аббас обрадуется поводу расправиться с ней и исцарапает ей все лицо. Как быть? Спасти ее может лишь новый фунт масла, но на что его купить? Попросить у Аббаса? Если он выручит ее, Сейида готова быть с ним поласковее. Но как незаметно вернуться домой. Пожалуй, лучше попросить сбегать за Аббасом кого-нибудь из знакомых ребят, хотя бы сына прачечника Дукдука. Что же ты медлишь, Сейида? Ты и так задержалась, и теперь нельзя терять ни минуты! Конечно, Дукдук и его отец Халиль очень удивятся и заподозрят, что ее и Аббаса связывают какие-то дела, которые они хотят скрыть от домашних. Пусть думают что хотят, другого выхода нет. Пусть поухмыляются, позубоскалят, даже пусть ущипнут — руки-то у обоих длинные. Лишь бы не отказали. Вот только дома ли Аббас и есть ли у него сейчас деньги?