Мы, монстры. Книга 2. Иные - [24]

Белое, но каменное.

* * *

Марла падала слишком долго. Зажмурилась — и летела, бесконечно летела. Время остановилось. Почему-то ей вспомнилось, что время — нить в руках Эйры, но разве Эйра дотянется сейчас до нее? Во-первых, зачем это ей? Во-вторых, Эйра мертва. Все мертвы.

Или… не все?

Сон вспомнился весь и сразу. И пришло имя. Конечно же! Все мертвы, кроме него. Он не может быть мертв. Он сам — Смерть.

Он Ух’эр. Не назвала — позвала.

Удара так и не последовало.

Сильные руки подхватили, Марла распахнула глаза, а он пошатнулся, пробормотал:

— Ничего себе тяжелая… — и уронил еще раз. На этот раз лететь было недалеко — с его рук до травы, на которой он стоял. Марла вскочила, выдохнула, огляделась.

Горная равнина простиралась далеко-далеко, трава под ногами была мягкой, теплый ветер ласково трепал ее волосы, небо синело звенящей чистотой, а единственное облако лежало рядом, в десятке шагов.

Его облако.

Она круто развернулась к Ух’эру и вдруг поняла, что может так — разворачиваться. Что может побежать по равнине, как во сне. Что это и есть равнина из сна. Что может видеть хорошо, много и далеко. Что она — снова молода. А мысли в голове путаются еще больше, чем обычно. А он стоит напротив, и глаза у него — бездонные сверкающие пропасти, ухмылка — оскал гиены, запах — отвратительный, гнилостный, но все еще слишком сладкий. И влажные пряди волос смешно липнут к бледному лицу.

— Я сплю? — тихо спросила она. — Опять сплю?

— Н-ну… — протянул он. — Как бы тебе помягче… А, знаю! — прокашлялся и решительно заявил. — Тебя, Марла, расплющило о скалы. Так что в целом — да. Спишь. Вечным сном.

— Значит… Это твое царство? — она огляделась. Этого было недостаточно, и она развернулась вокруг себя. А потом — еще раз. Разворачиваться было легко, ветер был теплым, запах — сладким. Хотелось танцевать — и она раскинула руки. На третьем круге ее занесло, он отскочил, позволяя ей повалиться на траву и замереть, глядя в чистое небо.

— Не-а, — покачал головой, — ловить тебя больше не буду.

Присел над ней, но смотрел не на нее — поверх, вскользь, в видимую лишь ему одному даль.

— И нет, — продолжил задумчиво. — Это не мое царство. Не смеши, детка, — фыркнул, все так же, глядя мимо, — у меня там мрак, сквозняки и звенящие цепи… красота! Была. Я сам не вернулся еще, а царство отстраивать — это столько работы… Это не тебя поймать, хотя тебя поймать тоже, знаешь ли…

Он бормотал что-то еще, а Марла вдруг подумала, что он не менее безумен, чем она. Что вполне понятно — Смерть, она никогда не отличалась здравым рассудком, если вспомнить, кого, когда и как забирает. От этого стало смешно, и она рассмеялась, глядя на него снизу вверх.

Он вернулся за ней. Он поймал ее. Что еще нужно для того, чтобы быть безудержно счастливой?

Разве что понимание того, что он такой же сумасшедший.

Ух’эр оборвал себя на полуслове и задумчиво уставился ей в глаза. Мороз пробежал по коже. Что вполне объяснимо: как еще чувствовать себя, когда на тебя смотрит сама Смерть?

— Головой ударилась, когда падала? — сочувственно уточнил он.

Она села и прищурилась, не отводя взгляда. Подумаешь — смерть! Подумаешь — мороз по коже! Он подхватил ее — вот что главное.

— Так где я? — спросила она.

Он посмотрел так… Совсем не так, как раньше. Взгляд не был ни бриллиантов-острым, ни сверкающим и бездонным. Он был — как будто на одно мгновение бог смерти и впрямь ожил, и именно в это мгновение ему сделали больно. Кольнули иглой — и тут же убрали. И взгляд вновь затвердел, наполнился темным туманом.

Потянулся, поплыл сладкий гнилой запах.

— Я сделал сон, — сухо ответил он и резко поднялся. Бросил, не глядя. — Один сон для сумасшедшей девки мне все еще под силу.

И прежде, чем она успела что-то сказать, поменялся снова. Улыбнулся дико и широко, позволил ей поймать свой взгляд и доверительно сообщил:

— Твоя голова слишком ценна, чтобы разбивать ее о камни, — наклонился и впечатал ледяной указательный палец ей в лоб. — То есть ты не подумай, я ее разобью, чтобы все по-честному, но лишь когда достану оттуда все, что мне нужно. А там — ого-го как много всего! Спутано в такой клубок, конечно, что сразу не размотаешь. Но смотри, тут у тебя ничего нет. Нечем больше заняться, кроме как распутывать. Я даю тебе сон. И даю тебе время. Вспоминай, Марла, все, что знаешь.

Развернулся и двинулся к своему облаку. Он как будто спешил, оттого хромал еще сильнее, чем в прошлый раз. А она снова не хотела его отпускать, снова потянулась было, но он заговорил, остановившись у самой кромки клубящегося тумана:

— Человеческий ребенок слишком нетерпелив, чтоб извлечь из тебя все, что можно. К тому же сам не знает, что ему нужно. А я — знаю. И я, детка, умею ждать. Смерть всегда приходит в конце. В са-амом конце.

— Что именно тебе нужно? — спешно вскочив, спросила Марла, потому что он начал было поднимать руку, а она знала, что будет дальше: щелчок пальцами — он исчезнет, растворится в облаке. Надолго ли?

— Что-нибудь о Лаэфе, — небрежно бросил Ух’эр, обрывая начатое движение, но уже больше не оборачиваясь. И пробормотал, обращаясь уже не к ней, пробормотал себе под нос. — Он сейчас самый…