Мы-курги - [55]

Замолкли боевые трубы и прекратился барабанный бой. Казалось, что «противники» внимательно изучают друг друга. Блеснуло широкое лезвие одикатти в руках Нанайи, и он стремительно ринулся вперед. «Вжих!», еще раз «вжих». Забили победно барабаны. Тяжелый нож вошел в мякоть банановых стволов. Стволы оседали, как люди, теряя свои головы-верхушки. Нанайя пробивался через них, как воин с мечом через строй врагов. Только один удар полагался на каждого «врага». Только одним ударом нужно было перерубить его. Второй стал бы позором Нанайи, его окки и, конечно, его предков. Но Нанайя не посрамил ни тех, ни других. Окка Натоланда издала торжествующий крик. «Осаждающие» устремились в дом, который выбросил белый флаг свадебной дорожки. И первым на нее вступил Нанайя. Он шел по ней, а родственники невесты бросали в него рисовые зерна.

Потом снова воцарилась тишина, ибо появилась главная женщина, перед которой «победитель» склонил голову и коснулся ладонями ее ступней. Это была мать невесты. От нее теперь зависело принять «победителя» или нет. Но главная женщина была добра и великодушна. Она ввела Нанайю в центральный зал, где горела священная лампа клана Мадапанда и где в заветной комнате обитали духи его предков. Обоих, Нанайю и Рену, усадили под этой лампой и вновь к ним выстроилась очередь благословляющих и одаряющих родственников. Наконец наступил час самой главной церемонии. Называется она «самбанда кадупо». Эта церемония посвящает невесту в члены окки жениха. Родственники Нанайи выстроились около невесты, а родственники Рену — около жениха. Два человека вышли чуть вперед. Это были друзья окки Мадапанда и Натоланда. Их «арува». Оба арува оказались противоположностью один другого. Арува окки жениха был долговязый, длинноносый, с висячими усами, чем-то похожий на черногорца. Арува Мадапанды небольшого роста, коренастый. Его закрученные усы победно торчали кверху. Между этими двумя и начался тот известный и строго установленный диалог, который одинаково звучит на каждой кургской свадьбе. Диалог был частью свадебного спектаклями я не могу удержаться, чтобы не привести его во всех подробностях.

Эта часть очерка будет напоминать отрывок из пьесы, но в нем будет всего два действующих лица. Арува окки невесты — мистер Девайя и арува окки жениха — мистер Белиаппа. Итак, начнем.

Девайя: Стоят ли в своем ряду люди обоих надов, люди дома, родственники и друзья семьи?

Белиаппа: Да. Они стоят.

Девайя: Дадите ли вы нашему ребенку, Рену из окки Мадапанда, которую мы выдаем замуж за вашего ребенка, Нанайю из окки Натоланда, членство в окке жениха? Дадите ли вы ей право на землю окки Натоланда, на десять участков пастбищ, на хлев, на десять пар быков, на дом, на сад, на десять дойных коров, на бамбуковые сосуды для молока, на загон для скота, на рисовое поле, на удобрения, на земли, на которые посягают соседи, на топоры, мечи и ножи, на рис в зернохранилище, на меру для риса, на медное блюдо, стоящее у стены, на священную лампу, на запас соли в кухонной кладовой, на спрятанные драгоценности, на нитки и иголки, короче, на каждую вещь, хранящуюся в доме?

Белиаппа: Мы даем это право.

Девайя: В дом жениха наши слуги понесут на головах вещи и ценности нашего ребенка стоимостью в тысячу биранов[2] и деньги в сундуке на сумму в 500 биранов. Если это будет утеряно, кто из друзей окки ответит за эту потерю?

Белиаппа: Я.

Девайя: Из какой ты окки?

(Белиаппа называет).

Девайя: Кто ты — маннарува[3] или поннарува[4]?

Белиаппа: Я маннарува окки Натоланда.

Девайя: Тогда возьми эти двенадцать кусков золота.

Белиаппа: Я взял. Если ваше невинное дитя, которое выходит замуж за нашего юношу, будет жаловаться в доме мужа на то, что сваренный рис слишком горяч, что карри слишком остро, на то, что ее свекор слишком груб, а свекровь слишком скупа, на то, что муж не выполняет своих супружеских обязанностей и она не хочет с ним жить, или она будет жаловаться на то, что семья мужа бедна, и отправится в свою семью и там останется, кто возьмет на себя ответственность дать ей правильный совет и вернет ее нам, дав слуг для сопровождения и факелы, чтобы освещать дорогу?

Девайя: Я.

Белиаппа: Кто ты? (Девайя повторяет имя своей окки).

Белиаппа: Ты — маннарува или поннарува?

Девайя: Я — маннарува.

Белиаппа: Тогда возьми деньги за свидетельство (дает ему мелкую монету).

Девайя: Если наше дитя пострадает от непредвиденных обстоятельств или потеряет мужа, кто будет семейным другом, отвечающим за ее отъезд в родительский дом со слугами и факелами для дороги?

Белиаппа: Я.

Девайя: Вот возьми деньги за свидетельство (дает ему мелкую монету).

Девайя и Белиаппа вытирают потные лбы. Они очень старались, и все сказали правильно. Я тоже очень старалась и записала все слово в слово. Ибо этот свадебный диалог двух арува, вне всякого сомнения, является интереснейшим устным историческим источником, в котором нашли свое отражение экономические и социальные процессы, происходившие в Курге на протяжении веков. Этот источник требует тщательного анализа.

Перед тем, как вновь вернуться к жениху и невесте, я хочу обратить ваше внимание на «двенадцать кусков золота», о которых говорили Девайя и Белиаппа. Двенадцать кусков золота — символическая мера приданого или собственности, которые приносит невеста в дом жениха. Семье жениха отдается только одиннадцать кусков. Двенадцатый остается в распоряжении невесты и несет в себе ее женскую самостоятельность и свободу. Он дает ей право в любой момент вернуться в дом своей матери. Вот что означает двенадцать кусков золота.