Мы из подводного космоса - [33]
А в Азовском море рулевые чуть не опозорились. Глубина моря всего 14 метров. Когда лодка вышла из плавдока, в котором она двигалась на буксирах по Волге и Дону, и пошла своим ходом под дизелями по Азовскому морю, рулевой Ширяев с ужасом увидел, что морской ил со дна летит за винтами лодки, поднимаясь на высоту до двух метров. Лодка совершенно не держится на курсе, её бросает бурлящими потоками, бьющими фонтанами за кормой. «Быть беде», – подумал Владимир Ширяев. Он честно отстоял свою ночную «собачью вахту», дождался рассвета и только тогда отдал руль молодому матросу Озолину. Он объяснил ему, что корабль плохо «управляется», но не надо ежесекундно стремиться удерживать заданный курс, главное, чтобы сохранялось «генеральное» направление». Если часто перекладывать руль с борта на борт, то насосы гидравлики, управляющие рулевыми машинами, могут перегреться и выйти из строя. Матрос Озолин, не особенно внимательно слушавший инструктаж, сказал, что все понял, что все будет «хоккей», но, тем не менее, Ширяев с некоторым беспокойством пошел в свой седьмой отсек спать. Проснулся он от резкого сигнала ревуна: «Боевая тревога! Перейти на ручное управление вертикальным рулем. Подходим к Керченскому проливу!»
Матрос Озолин своими порывистыми действиями с рулем загнал насосы гидравлики. Они работали несколько часов, не переставая, поддерживая давление масла в рулевых машинах. Естественно, насосы перегрелись и вышли из строя. Теперь вся надежда на ручное управления вертикальным рулем из седьмого отсека. Владимир Ширяев быстро произвел необходимые операции, чтобы приготовить вертикальный руль к работе вручную и доложил о готовности в центральный пост. «Внимание! Проходим Керченский пролив!» – сообщили с мостика. Рулевому Ширяеву была ясна боевая задача. От его правильных и быстрых действий зависит сейчас безопасность плавания всего корабля. Чтобы переложить руль хотя бы на один градус требуется два оборота вручную штурвала. С мостика постоянно поступают команды: «Право на борт», «Одерживай», «Лево десять по компасу», «Право пятнадцать», «Так держать!» Пот катился по лицу моряка. В отсеке жарко. Середина июля, южное лето в разгаре. Температура воздуха за бортом 35 градусов, температура воды в Азовском море 27 градусов. Дышать тяжело. Воздуха в отсеке не хватает. Хорошо, что рулевой Ширяев от природы физически крепок и вынослив. Он разделся по пояс. Он уже весь мокрый. Спина, плечи, грудь – всё лоснится от пота. Пот разъедает глаза, но рулевой четко и быстро выполняет все команды командира корабля. Наконец, сообщение: «Прошли Керченский пролив. Наша подводная лодка вошла в Черное море. Направляемся в порт Феодосия. Ура!»
Еще два часа уже спокойного плавания по Черному морю. Насосы гидравлики отремонтированы, лодка легко управляется с мостика. Командир, подтянутый, аккуратный, (он уже подготовился к докладу высокому начальству на берегу о завершении перехода с Северного флота на «королевский» Черноморский), вызвал рулевого Ширяева на мостик. «Товарищ старший матрос. За отличное выполнение обязанностей рулевого в сложных условиях прохождения Керченского пролива объявляю вам благодарность», – начал официально говорить командир, а потом просто пожал руку моряку и сказал, – Спасибо, Владимир. Твои родители могут гордиться тобой. Спасибо». Это была высшая похвала скупого на выражения эмоций командира. «Старший помощник, – заулыбался командир, – выдайте рулевому Ширяеву пять плиток шоколада для поправки здоровья. Он заслужил». Вот такие они подводники. Кто-то из них каждый день совершает подвиг, и они относятся к этому совершенно спокойно, даже с юмором.
Через несколько месяцев рулевой Ширяев, подготовив достойную смену, прощался с подводной лодкой. Пришел на свой боевой пост в седьмом отсеке. Последний раз погладил тумбу «родного» вертикального руля, покрутил блестящий штурвал. Посмотрел на торпедные аппараты, другие механизмы и приборы, которыми насыщен отсек. Потрогал бочку с гидравлическим маслом, на которой матросы 7 отсека всегда обедали, другого места в отсеке нет. Вдохнул в себя отсечный воздух, присущий только подводной лодке. Прошелся по отсекам, сдерживая волнение, стараясь как можно дольше сохранить все в памяти. Все-таки четыре года жизни прошли здесь. Да какой жизни! Море сделало из него мужчину. Теперь ему, прошедшему огонь и воду, медные трубы, и чертовы зубы, – ничего не страшно. «Прощай Флот! Впереди у меня большая жизнь. Но лучшие годы жизни прошли на Флоте. Любовь к морю, к водной стихии сохраню на всю жизнь. Преодолевать бурлящие потоки – нет ничего прекраснее. В этом мое призвание. Так держать, матрос Ширяев! – Есть, так держать!»
70-летний Юбилей Ширяева Владимира Николаевича
18. Срочное погружение
Американский противолодочный самолёт «Нептун» словно вывалился из облаков и пошёл прямо на лодку, всплывшую в позиционное положение для вентиляции отсеков.
Минувшей ночью была зарядка аккумуляторной батареи, но до сих пор батарея продолжала газовать сверх всяких норм. Командир, капитан 3 ранга Иконников Александр Тимофеевич, весь в волнениях и переживаниях, понимал, что всплывать нельзя, лодка форсирует очень сложный и опасный Фареро – Исландский противолодочный рубеж НАТО. Если лодку обнаружат американцы и растрезвонят об этом на весь мир, то командиру – конец. Прощай намечающаяся учёба в академии! Прощай адмиральские эполеты, с большими звездами «Мухами». Их уже он никогда не получит. А хочется! Но всплывать надо, иначе может произойти ЧП с его дизель-электрической лодкой. Водород, выделяющийся из батареи, может взорвать лодку. «Всё! Надо всплывать, – решает командир. – Больше рисковать нельзя».
