Мы играли с огнём. Мистический роман, основанный на реальных событиях - [16]

– Девочки мои, – произнесла она, будто сомневалась.

– Да, мама, – ответила Кейт и обошла стол, чтобы обнять её и поцеловать в макушку.

За зиму мать исхудала, её лицо заметно осунулось. Мэгги села за стол и взяла её за руку, тёплую от чашки.

– Всё хорошо, – пообещала она. – Всё будет хорошо.

В глазах матери стояли слёзы.

– Вчерашний вечер… – сказала она. – Даже не пойму, не приснилось ли мне всё.

Мэгги сжала её руку, повторила:

– Всё хорошо. Это был не сон, но ты не пугайся.

– Мистер Белл. То, что мы слышали. Что он подумает, если об этом узнает?

– Ему будет стыдно, – ответила Мэгги с шаткой уверенностью, которая успела прийти за ночь. У неё пока не получалось представить себе мистера Белла живым человеком. – Потому что он знает, что сделал.

– У моей бабушки случались видения. Мы все смеялись, переводили это в шутку, но она всегда говорила очень серьёзно. – Свободной рукой мать утёрла глаза, а потом слабо и с надеждой улыбнулась Мэгги. – И я верила.

А вчера поверили все. Как иначе? Эта мысль захлестнула Мэгги с такой силой, словно прорвало дамбу. Она была не одна. Поверили все. Тогда почему же её семья не вспомнит то, что случилось в Рочестере, и не…

– Девочки мои, – повторила мать. Мэгги подняла глаза и встретила взгляд Кейт. Очень серьёзный. Намного старше вчерашнего.

Отец ушёл на работу. Дэвид и Кельвин вернулись на ферму, но этим вечером планировали приехать на дежурство.

– Они будут с нами, – сказала мать. – Вдруг что-нибудь случится.

И посмотрела на дочерей – неуверенно, но будто надеясь на что-то.

Их неприбранная спальня, где ночевали Дэвид и Кельвин, казалась незнакомой. Один спал на полу и оставил за собой скомканные простыни. Кровать передвинули. Холодно было как обычно, но пахло по-другому, мужчинами, может из-за всех этих людей, что вчера набились в комнату. На полу валялся брошенный платок, на половицах виднелись новые отметины и царапины. Кейт подняла простыни, сморщилась и подошла к окну. Спальню заливало бледное солнце; уже и не вспомнить, каково тут было в темноте.

Мэгги села на кровать. Скрипнули пружины. Она провела большим пальцем по раме.

Кейт обернулась.

– Здесь ничего нет. Прислушайся. Правда же стало по-другому? Он ушёл.

Мэгги закрыла глаза. Попыталась как-то распахнуть разум, сосредоточиться на токе своей крови, на звуках и текстуре воздуха.

И ничего не почувствовала. Просто комната.

– Иди-ка сюда, – она протянула руку и затащила Кейт на кровать. – Придётся поговорить с ним ещё.

– По-моему, его больше нет.

– Должен быть.

– Мэгги…

– Посиди со мной. Как всё началось?

– Когда?

– Вчера. Не знаю. Вообще. Когда он с нами заговорил?

Кейт нахмурилась и потёрла глаза.

– Это мы заговорили с ним. И он…

– …И он ответил.

– Да.

Мэгги крепко сжала обе руки Кейт.

– Ты понимаешь, что теперь всё по-настоящему?

– Конечно.

– Тогда придётся снова поговорить с ним.

– Его здесь нет.

– Конечно же, он здесь, Кэти. Куда ему деваться?

Она пожала плечами.

– Сейчас его нет.

– Соседи вернутся. И Дэвид, и Кельвин, и отец, и все.

Кейт только моргнула, словно не понимала, о чём речь.

– И если ничего не произойдёт, – продолжила Мэгги. – Если всё будет тихо…

Кейт медленно осознала.

– Они больше не поверят.

– Не поверят. Решат, что мы их одурачили.

Где-то вдали захрустели снегом копыта – кто-то подъезжал к дому.

– Кэти. – У неё заныла голова. Может, всего лишь от холода. На краю зрения мельтешили тени. Она всё ещё держала Кейт за руки – или держалась за них: стоит отпустить – и рассыплешься. – Давай попробуем поговорить с ним сейчас. Просто проверим.

– Его нет. Всё по-другому.

– Знаю. Поэтому и надо попробовать. Давай попробуем. Они же вернутся, Кэти.

Вера приходит с повторением, думала Мэгги, что-нибудь повторяется и повторяется, пока не приобретёт свойства истины. Одного раза мало. Это должно происходить вновь и вновь, по требованию, иначе их примут за лгуний. Даже хуже: все подумают, что они шутки ради обвинили человека в ужасном преступлении.

– Я не знаю, с чего начать, – тихо сказала Кейт.

Не знала и Мэгги. Она мысленно пробежалась по всем событиям в поисках начала. Подвал. Но подвал теперь заколочен.

Головная боль. Она отпустила Кейт и прижала руки к глазам. Думай. Шевели извилинами.

Голоса на улице, прибитые снегом. Ветер стих. Половицы молчали. Над окном поблёскивали острые сосульки. На кухне ходила мама.

Мэгги схватила свечку, стоявшую у кровати, замерла, словно та того гляди улетит, потом с силой стукнула три раза по стене. Задержала дыхание. «Пожалуйста, – думала она. – Ответь».

Кто-то хрустел по снегу к двери. Мэгги не понимала, как объяснить охватившую её панику. Знала только, что перед глазами стоят их лица – всех тех, в Рочестере, – и на них написано: «Лгунья».

Она не лгала. И не могла допустить, чтобы они так считали.

«Отвечай же». Она напряглась, комната не отвечала. Стояла тихая и светлая, как снег.

Она ничего не втолковывала Кейт, не заставляла её. Кейт не возражала. Согласилась сразу. Новые игры, новые трюки – другого выбора не оставалось. Это лишь затем, чтобы люди увидели истину. Они спустились, и скоро, когда постепенно вернулись мужчины и стеклись любопытные соседи, Кейт щёлкала пальцами ног, шепталась со стенами и круглыми глазами смотрела в потолок. Потом задула свечу и сбила со стола чашку, заливаясь краской от удовольствия, а соседи тем временем охали и ошалело переговаривались.