Мы играли с огнём. Мистический роман, основанный на реальных событиях - [15]

– Тебя убили? – повторила Кейт. Стул она повернула к окну, но уселась на него задом наперёд, глядя в дверной проём. Дверь как будто на миг задрожала, а потом из-за неё, с лестницы, раздался негромкий удар.

Затем – полная тишина.

Затем – три-четыре тихих постукивания от стен. В толпе начали панически шептаться, вертеть головами, хвататься друг за дружку.

– Спроси ещё, – сказал какой-то мужчина.

Замерцала и погасла свечка, оставив запах гари.

– Ой, – шепнул кто-то.

Кейт облокотилась на спинку стула и сложила ладони. Смежила веки, будто в молитве, но Мэгги видела, что глаза сестры бегают под веками.

Теперь все встали кругом. Кейт на стуле – в центре, Мэгги – с краю. Отец притулился в стороне, в углу. На него падала тень, лицо помрачнело и напряглось от сомнений – такой слабости Мэгги за ним ещё никогда не примечала. Ей вдруг живо представилось, как он выглядел, когда пьяно и грустно блуждал по улицам.

С другой стороны стояли Кельвин и Дэвид.

Все глаза смотрели на сестёр, в белках отражался свечной свет – люди ждали, когда сёстры скажут, что будет дальше. Кейт не шевелилась.

У Мэгги было ощущение – тревожное, но всё же приятное, – что сейчас что-то пришло в движение и уже не остановится. Все ждали, когда она заговорит.

Мэгги шагнула в круг.

– Скажи нам своё имя, – произнесла она.

Они называли буквы и ждали стука в ответ. «Ч-А-Р»…

Его звали Чарльз.

И с каждой буквой, с каждым стуком изумлённые, онемевшие люди верили всё больше. Сёстры продолжали. Задавали новые вопросы. От стен отдавались новые ответы.

Он был коробейником, заходившим в дом задолго до семьи Фокс. Его убили из-за денег и коробки с товарами. Его похоронили в подвале.

– В подвале? – спросил кто-то. – Где в подвале? Мы найдём. Сегодня же найдём, раскопаем…

– Нет, – сказал отец. Он почти не раскрыл рта, и голос его был удушенным и дрожащим. – Нет.

У Мэгги застучало в висках. Она чувствовала себя слабой, измождённой. В спальне душно, слишком много тел, воздух спёртый. Её бросало то в жар, то в холод. Лица соседей сливались. Мэгги ненадолго показалось, что они отчасти стирались: рты и глаза превращались в чёрные пустоты. «Пора заканчивать, – подумала Мэгги. – Или случится что-то страшное».

– Кэти… – прошептала она, но сестра подняла руку.

– А если мы опять назовём буквы, – сказала Кейт, – ты откроешь нам имя убийцы?

Тишина, затем стук. Люди возбуждённо забормотали.

Похоже, Кейт дожидалась её, и Мэгги тихо начала:

– «А»… «Б»…

Никто не ожидал стука так скоро, и все вздрогнули.

– «Б»… – повторила Кейт. – Начинай заново.

И Мэгги начала. Она слышала, как задрожал её голос, пока буквы складывались в имя. «Б-Е-Л-Л».

По комнате пронёсся шальной сквозняк, словно кто-то резко распахнул окно.

Мэгги видела, как на лицах проявляется узнавание.

– Мистер Белл, – сказала миссис Фолкнер. – Джон Белл. Он жил здесь – в этом самом доме. Всего несколько месяцев, но жил…

– Да, я знаю Джона Белла, – заверила миссис Редфилд. – Он уехал из города, но, помнится…

– И я его знаю, – свистящим напряжённым шёпотом произнесла миссис Дюслер. – Сейчас он в Ред-Крике, но это был его дом.

Настоящий человек – люди назвали невыдуманного человека. Но они-то с сестрой не могли, не знали, Мэгги в жизни не слышала о Джоне Белле – сердце колотилось, подступала тошнота. Однако имя прозвучало, и все в это поверили. Абсолютно все. Мэгги оглядела спальню. Испуганные лица. Только что они вдвоём обвинили человека в убийстве – и соседи ни на секунду не усомнились.

«Не мы, – думала она, – это не мы, мы никого не обвиняли, это всё коробейник». Но сама видела отражение своей тревоги в лице Кейт. Отца трясло. Мэгги чувствовала, как во мраке пылает огнём его ярость.

Глава 11

С этим действительно стоило заканчивать – и они закончили. Всем пора было спать. В комнате висела влага от дыхания, люди прели в зимней одежде, у всех голова шла кругом. Миссис Фолкнер снова упала в обморок, ей бросились помогать, поднялся шум, настроение развеялось, и дух – эта штука, буря в воздухе, эти постукивания – исчез. Кейт внезапно побледнела и заплакала, и Мэгги отталкивала от неё людей, закрывая сестру от перепуганных и требующих ответа лиц.

Наконец гостей выпроводили. Мать потребовала, чтобы на втором этаже устроились Дэвид с Кельвином, а Мэгги с Кейт – на первом. Больше почти ни о чём не говорили. Мэгги заснула как убитая и не видела снов.

Когда она проснулась, родителей не было. Кейт смотрела прямо на неё: кудрявые волосы распущены, под глазами лиловые тени. На улице густо валил снег, приглушая звуки дома. Голубое небо за окном светилось пронзительно и ярко, воздух был неподвижным и холодным как лёд. Мэгги видела, как поднимается пар от дыхания. Ноги закоченели даже под стопкой одеял.

Было первое апреля. Зима давно закончилась, но похолодало сильнее, чем в любой другой день на памяти Мэгги.

Было первое апреля, и они – соседи, все, – сейчас просыпались и думали: неужели это лишь розыгрыш на День дурака?

Мэгги села, и они с Кейт переглянулись, словно пробудились от одного и того же мёрзлого сна.

Мать сидела на кухне, задумчиво грела ладони о чашку горячего чая. На столе тарелка с хлебом да блюдце с маслом. Она казалась измождённой, а когда вошли сёстры – неодетые, только закутанные в одеяла, – бросила на них короткий взгляд, словно не узнала.