Мы глупы и бедны - [2]
Да, это не шутка, не ирония, а именно вопль, искренний, скорбный!.. Но не такой ли же вопль сомнения и недоверия начинает у нас слышаться и по поводу наших городских дум, уездных и губернских земств, – этой не казенной, а общественной администрации? Давно ли введение у нас так называемых «представительных учреждений» почиталось чуть ли не победою общественного мнения над бюрократическим общественным строем, а теперь к ним же со всех сторон несутся упреки в бюрократизме, формализме, бездействии или малоуспешности действий, и пресловутое «представительство обращается чуть ли не в театральное, более или менее неудачное представление»! Можно, пожалуй, с некоторою долей справедливости, допустить, что деятельность нашего самоуправления парализуется отчасти несочувственным к нему отношением административных властей, но ведь не более как отчасти. Простору все-таки слишком довольно для проявлений практического, здравого русского толка, – а между тем никакою новою, плодотворною, меткою и дельною мыслью не ознаменовали себя ни наши думы, ни земства, и те немногие искры творческого духа, которые было вспыхнули там и сям, тухли мгновенно сами собою, не столько от правительственного гасительного снаряда, сколько от холодной росы общественного неразумия и равнодушия. Мысль же не творческая, не русская, не практическая, а абстрактная, вздорная, но зато «культурная», умела же и умеет ведь пробиваться или по крайней мере заявлять себя сквозь всякий правительственный гнет, сквозь чащу общественных предрассудков и иных препятствий! Не можем удержаться, чтоб из сотни образчиков не указать, курьеза ради, на самый новейший, на днях поведанный и горячо приветствованный, во имя «прогресса», газетою «Новости»: Купянское земство становится отныне наравне и рядом с самими Джон Стюарт Миллем и Брайтом! Хотя, по всей вероятности, в Купянском уезде, как и повсюду, пути сообщения никуда не годны, врачебная часть из рук вон плоха, школ недостаточно, недоимок вдоволь, но «чем богаты, тем и рады», а Купянское земство, по всему видно, богато – «культурой».
По уверению «Новостей», оно в предстоящую сессию намерено провести предложение о предоставлении женщинам права непосредственного участия в земских выборах, а следовательно, и права быть избираемыми во все земские должности!.. Пожалуй, – грустно замечает глубокомысленная газета «Новости», – на практике в дальнейшем применении эта высокая мысль споткнется о какие-либо препятствия… Ну как же не согласиться с сим «органом либеральной печати» (как сами «Новости» себя величают), что наша передовая «интеллигенция» есть истинно верная, законная представительница разума и идеалов русского народа, то есть и русского мужика, который, должно быть, и спит и видит, чтоб во главе земских управ и иных земских учреждений стояли культурные бабы!.. Не в такой грубо-наивной форме, но того же пошиба и той же умственной силы большая часть «прогрессистских» речей, раздающихся ныне в залах думских и земских собраний… Но разве одно только официальное «самоуправление», свидетельствуя о какой-то роковой общественной нашей несостоятельности, наводит на общественный дух уныния? Возьмем одно из бесспорно наилучших нововведений – именно гласный суд, – учреждение, правда, заимствованное, не лишенное существенных недостатков, но обладающее зато и такими высокими достоинствами, что заслуживало бы внимательного, почтительного, хотя бы и вполне строгого к себе отношения: можно было бы ожидать, что под воздействием серьезного, умного общества исправились бы недостатки, отбросилось бы все фальшивое, а доброе бы видоизменилось и развилось согласно с особенностями национального духа.
Но что же мы видим? Точно будто кто-то поставил нам задачу: всячески скомпрометировать, уронить, затоптать в грязь отправление правосудия в нашем обществе и всемерно доказать, что «общественный контроль» в России есть только один из новых видов и факторов лжи! Во что обратился у нас институт адвокатов, пользующийся таким всеобщим уважением на Западе (откуда он нами и заимствован)? Почетным или не почетным стало у нас это название?! Не дал ли самому себе и своим товарищам один из корифеев адвокатуры, во всеуслышание и хвастливо, при каком-то торжестве, гениально меткое определение «прелюбодеев мысли» (прибавим – наемных) Он знал, этот корифей, что пред русскою интеллигентною публикою таким качеством можно лишь похвалиться, даже стяжать от нее аплодисменты!.. А эта самая публика – приветствующая священнодействие судящей совести пошлостью шумных рукоплесканий, точно на балаганном зрелище, и венчающая нахальных развратниц, убийц, воров и казнокрадов (не оправданных, но лишь почему-либо не подвергнутых наказанию присяжными) восторженными овациями как доблестных невинных страдальцев, как чистейшей добродетели чистейшие образцы?.. А эти присяжные, столь слабые сердцами и столь некрепкие нравственным смыслом и тем менее крепкие, чем они «культурнее»?.. С другой стороны, сами обличители судебных грехов, нередко правые в своих частных обличениях, своим запальчивым неправым обобщением, огульным осмеянием, постоянным безразборчивым глумлением роняют достоинство публичного правосудия и там, где оно отправляется вполне совестливо и правильно, и во имя консерватизма подрывают авторитет судебной власти – не в частности только, а вообще, – рушат, в самом ее основании, чуть ли не единственную опору и без того расшатанного нашего общежития, ничего не давая взамен, ничего не указывая, кроме разве мерзостной кривды старого времени!..
