Мы - будем жить! - [28]

Четверг, шестнадцатый день. (04.04)

Выехали с утра, на сей раз в обычном составе – солдаты вечером погрузились в уазик и уехали в расположение – апокалипсис апокалипсисом, а вечерняя поверка никуда не делась. Ну, изначально мы на них и не рассчитывали.

Я думал, запомню хотя бы первых спасённых. Фиг вам – было совершенно не до них. Кран слушался рычагов не спеша и с чувством собственного достоинства, чтобы аккуратно припечатать корзину к стене требовалось внимание и чувство машины – а как раз почувствовать эту неуклюжую громадину никак у меня не получалось. Край стрелы из кабины виден не был, утыкание в стену чувствовалось больше по изменению звука мотора, получившего лишнее сопротивление в работе. Мертвяков здесь было уже до чёрта, и хотя забраться на трёхметровый борт они никак не могли, сплошное озеро желтушно-бледных лбов, грязных спутанных волос и тянущихся рук – тоже нервировало и отвлекало. Не смотреть им в глаза я уже научился, хотя тянуло заглянуть, тянуло. Бездна голодных глаз, ага. Может, не совсем и бездна, но уж голодных – это точно… А потом и не до них уже стало. Я водил стрелой по окнам, в корзину лезли люди – кто медленно и со страхом, кто бегом, бросив всё, возмущаясь даже на обязательную проверку – не укушенные ли, а кто-то тащил вещи, нужные и бесполезные. Надо было бы с вечера проехать тут на броненосце, объявить, что завтра будет эвакуация, чтобы готовились – но об этом мы не подумали. Только сейчас уже я связался с постом на телевышке и попросил передать на радио, что в районе Серебровки сегодня работает спасательная вышка, пусть люди готовятся. В кабине крана радио не было, но Сашка, с наушниками не расстающаяся, тем более что ей особо делать было нечего – сиди да сиди в автобусе, просто на всякий случай, скоро сообщила, что «Голос жизни» передал наше обращение, а ещё – они просят связаться по телефону, как так – такое интересное событие прошло мимо прессы. Ладно, вечером свяжутся младшие, им по приколу на радио позвонить…

Мы успели обработать два дома, пока заполнили автобус. Двадцать семь человек и сколько-то багажа. С некоторым запозданием Иринка вспомнила, что людей неплохо бы как-то регистрировать – сколько спасли, кого, кто из какой семьи – наверняка у них есть знакомые и родственники, и вообще должна быть у комендантских какая-то база, перепись населения… А мы не готовы совершенно, даже ноутбука не взяли… Ладно, пусть в центре спасения регистрируют, там народу много, разберутся…

Пока автобус ездил в ЦС-3, сняли ещё восемь человек, три семьи. Только тут у меня нашлось время толком их разглядеть, сидящих буквально на чемоданах в загородке на платформе крана. Один совсем дед, по лестнице спустился еле-еле, его бойкая бабка, при них два внука, один лет шести, другой ещё меньше. Понятно – этим спасаться самим просто никак. Женщина средних лет, болезненно полная. Тоже не ходок и тем более не бегун. Нестарый ещё, но начисто пропитой мужичок с трясущимися руками. Понятно, весь конец света пробухал, а теперь ни бухла, ни шансов. И молодая пара – парень и девушка. Лет двадцати. Эти-то какого хрена сидели и не дёргались, пока поздно не стало? Но идти беседовать с народом не хотелось. Роль спасителя, или хотя бы спасателя – не привлекала меня совершенно. Сделал что должен, а там – да будь с ними что будет. Вот явное несовершенство «Свинтопрульного динозавра» я заметил, и раздумывал теперь, как с ним бороться. Поставить видеокамеру на корзину и экран в кабине? Дело нужное, но за ними надо ещё ехать куда-то в город… А торгующие такими вещами фирмы располагаются обычно в офисных зданиях, где полно беспокойников… Разве что с какого-то объекта сковырнуть… Да, разделение труда нужно. И работников побольше. Да где ж их взять, не этого же деда с алкашом вербовать… Ещё вопрос пропитания решать как-то надо – у многих сидельцев запасы кончились, люди банально хотят жрать, а у нас только на себя сухпай предусмотрен… был… Хорошо ещё вода в трубах есть, хоть с питьём вопрос не стоит.

Проблемы, кругом проблемы. Нелёгкая это работа – из болота тащить… Дон Кихота. С ветряной мельницей в комплекте. Я уже десять раз успел пожалеть, что ввязался – но и не ввязаться не мог. Потому что кроме нас – никто это не может. Не придумали как.

– Вижу морфа – доложил вдруг оставшийся на насесте в корзине Дима. Пока мы работали, гудели двигателем, лязгали стрелой по кирпичной стене – все продвинутые мертвяки убрались подальше. Возможно, звуки напоминали им бронетехнику, которая тут в первые дни работала по зачистке. А как всё стихло – потянулись обратно. Ещё блин подарочек…

– С одного выстрела завалить можешь?

– Пока нет, он не показывается. Выглядывал несколько раз из подъезда и тут же назад.

– Тогда ждём. Незачем остальных подманивать.

– А если полезет?

– Тогда вали, конечно.

Через полчаса, когда вернулся автобус, в зоне видимости находились уже четыре морфа. Два прятались в окнах, один – под грузовиком у обочины, а четвёртый ловко маневрировал, перебегая за мусорными контейнерами и стоящими легковушками. И маневрировал, тварь, в нашу сторону. Шумный приезд автобуса, громыхавшего плохо закреплённым листом, спугнул «подмашинного» и заставил спрятаться оконных, но самый хитрый и опасный этим не впечатлился. Он явно впилил разницу между БТРом и нашими машинами. Наши машины не стреляли…