Мы атакуем с небес - [14]
Для защиты экипажа, особенно для борттехников Ми-8 и Ми-24, в чьи обязанности входило и ведение огня из пулеметов и АГС в салоне через слабо бронированные в лучшем случае борта, ввели защитные комплекты, здорово напоминавшие средневековые латы. Однако все это, как и стальные шлемы ЗШ-ЗБ, было громоздко и сильно сковывало движение; несколько получше прижились титановые ЗШ-5Б — титановый колпак надевался на пластиковый корпус шлема и фиксировался пристежкой-«репейником», но вообще проблема оставалась до конца войны. Трагичную роль сыграл тяжелый ЗШ в случае с экипажем м-ра В. Буяшкина. 15 ноября 1985 г. он перегонял Ми-24, восстановленный в полевых условиях после повреждения его огнем ДШК в районе Черной Горы, когда в ходе ночного полета начали выходить из строя системы одна за одной и экипаж покинул машину. Но при приземлении ночью на парашюте на каменистую почву Буяшкин был ослеплен вспышкой упавшего вертолета и в темноте неудачно упал на край валуна, и тяжелый ЗШ сломал ему шею.
Пересмотрели и носимый аварийный запас летчика (НАЗ) — из формальности боевой учебы в СССР он стал шансом на выживание в условиях боя, а также выживания в горах и пустыне. Был разработан новый НАЗ-И — жилет, имевший множество карманов, забитых автоматными магазинами, рацией Р-855М «Комар», сигнальными ракетами, обоймами к пистолету и пр. Летчики меняли пистолеты ПМ на более серьезные ТТ или образцы трофейного оружия, в полет не уходили без автомата, а из запаса продовольствия оставляли только воду и шоколад. Все освободившееся место занимали рожки для автомата, гранаты. Учитывая жару и загруженность экипажей, зачастую можно было видеть грустную и далекую от устава картину — из одежды на летчике были только трусы, шлем и жилет. Красивые, «престижные» синтетические комбинезоны голубого цвета в Афгане оказались опасны — при пожаре они мгновенно спекались с кожей, что даже при незначительном обгорании наносило тяжкие увечья. Снаружи баки Ми-8 обклеивали пористой резиной, прекращавшей течь топлива при простреле, а баки вертолетов заполняли полиуретановой губкой, уменьшавшей парообразование. Правда, после отказа Бельгии под нажимом санкций ООН поставлять губку участились случаи загрязнения топливных фильтров крошкой отечественной губки. На Ми-24 организация огня через окна бортовых дверей была неудобна. Поэтому было сделано раздельное открывание дверей-люков, и в этой открытой бойнице борттехник имел прекрасный обзор и сектор обстрела; в большинстве случаев ставилось по два пулемета, чтоб стрелок не терял времени на перекидывание его с борта на борт. На фото на вклейке виден взлет Ми-24 со старыми ЭВУ и с открытой верхней дверью. На Ми-24 также устанавливали боковые бронированные стеклопанели, но они существенно уменьшали внутренний объем кабины и снижали шанс на эвакуацию при падении, если дверь не сбросится, так как разбить это стекло в отличие от тонкого блистера невозможно.
Но вертолеты, хоть и повысившие свою защищенность, все равно продолжали оставаться уязвимыми для стрелкового огня. Например, 15 июля 1986 г. в горах под Газни вертолет Ми-24 был сбит ДШК, который был установлен на гребне горы на высоте 3300 м. Очередь прошлась по борту и капоту машины, которая стала быстро снижаться, а потом и падать. Экипажу пришлось покинуть на парашютах обреченный в горах вертолет. Примерно в тот же период при облете п. Гудалекалай штурман 239-й ОВЭ получил ранение, предположительно от огня снайпера, а сам вертолет был поврежден пулеметом. 19 августа 1986 г. огнем пулемета был убит командир звена 239-й ОВЭ к-н Н. Гончарук. Когда он забирал разведгруппу, вертолет на взлете слева был обстрелян РПК, выстрелы пришлись в кабину, и Гончарук был смертельно ранен. Теряя сознание, он вывел машину из-под прямого огня, потом потерял сознание и вскоре умер в полете, а вертолет с десантом на борту домой привел летчик-штурман.
