Музыкальные диверсанты - [17]
В качестве иллюстрации приведу рассказ легенды советской эстрады Клавдии Ивановны Шульженко [12].
«Весной 1942 года выступали мы в одной из частей Волховского фронта 24 марта, в день моего рождения. Работая на легендарной трассе “Дорога жизни”, концертируя по три-четыре раза в день, я так уставала, что и вовсе забыла о своем дне. И вот 24 марта вечером неожиданно пришел адъютант командующего армией и пригласил меня с товарищами в генеральскую землянку. Приходим… Накрыт стол. Первый тост — за Победу, второй — за новорожденную.
Клавдия Ивановна Шульженко
В. Ф. Коралли (руководитель оркестра и муж К. Шульженко. — М. К.) спросил у генерала:
— Как вы узнали о дне рождения Клавдии Шульженко?
Генерал, улыбнувшись, ответил:
— Моя разведка работает четко. — И вдруг с напускной строгостью спросил: — Что же это вы, друзья, одновременно обслуживаете нашу армию и фашистскую?
Мы опешили.
— Как… фашистскую?!.
— Да, да, — продолжал генерал, рассмеявшись, — я однажды слушал по радио из оккупированных городов Пскова и Новгорода концерт вашего джаз-ансамбля.
А дело было вот в чем. В первые месяцы войны, когда мы вместе с нашими войсками отходили от Выборга к Ленинграду, культработники воинских частей часто записывали наши выступления на пленку. Видимо одна из пленок попала в руки врага, и мы стали жертвой фальсификации. Советские люди, слушая на оккупированной территории пленку, естественно негодовали. Концерт начинался словами В. Ф. Коралли: “Мы счастливы, друзья, что сегодня выступаем для вас. И далее: “Для вас, истребителей ненавистных фашистских захватчиков, Клавдия Шульженко исполнит песню "О Юге”…”
Когда Петр Лещенко начинал петь, в зале стояла абсолютная тишина
В том концерте, который передавали по радио в окупированных районах, заводилась довоенная пластинка "О Юге” — эту песню я вообще не пела в военных концертах. Слова же “истребителей фашистских захватчиков” убирались из пленки, вот и получалось, что В. Ф. Коралли обращается… к фашистам».
Наш журналист мог в равной степени как быть осведомленным об истинном положении вещей, так и оставаться в блаженном неведении. Но есть и другие факты.
Перенесемся в декабрь 1941 года. Неделю-другую назад окончилась битва под Москвой. Казалось бы, что власти не до «Чубчика», и вдруг статья.
Оказывается, по утверждению Владимира Гридина, в конце 1941 года «Одесская газета» со ссылкой на телефонный разговор с Лещенко поместила информацию о том, что певец готовится прибыть с гастролями в Одессу.
Знаменитый, неподражаемый исполнитель русских и цыганских танго, фокстротов и романсов, напетых на пластинках фирмы «Колумбия» и разошедшихся по всему миру, Петр Константинович Лещенко даст концерты в помещении Одесского театра оперы и балета.
Последняя любовь Петра Лещенко — молодая одесситка Вера Белоусова
Позднее появилась и точная дата -19 января 1942 года. Но потом, сославшись на «внезапную болезнь артиста», мероприятие отменили.
Только 24 мая певец наконец-то вышел на сцену, но не оперного, а Русского драмтеатра. По требованию оккупационных властей началась программа с исполнения румынских песен, но закончилась… закончилась триумфальным исполнением «Чубчика», овациями и выносом на руках поклонников к машине в теплую майскую ночь.
За удачным дебютом последовали новые встречи с публикой. 17 июня исполнитель принял участие в благотворительном вечере и получил благодарность от примаря (городского головы) Германа Пынтя.
«Одесская газета», 22.12.1942. Архив M. Пойзнера (Одесса)
«Одесская газета» сообщала также о появлении Лещенко с «новым репертуаром» в «концерте в пользу румынского и германского Красного Креста». О том, что за «новый репертуар» это был, остается только гадать…
Воодушевленный приемом артист принимает решение обосноваться в городе. Не обошлось и без femme fatal — Петр Константинович встретил здесь свою последнюю любовь — 19-летнюю красавицу Веру Белоусову, ставшую впоследствии его женой.
В конце июля, уладив дела в Бухаресте, он прибыл в Одессу и с головой окунулся в бизнес — приобрел с партнерами ресторан-варьете «Северный».
Листая газетную рекламу и слушая воспоминания очевидцев, становится, в общем-то, понятно, отчего в СССР Лещенко воспринимали как пособника фашистов.
Посудите сами: советские войска оставили Севастополь, захватчики рвались к Дону, в блокадном Ленинграде люди умирали от голода, разворачивались жаркие бои на подступах к Сталинграду, а в это время «Одесская газета» информировала горожан:
Ресторан представляет из себя приятный и уютный уголок для отдыха <…> одесситы найдут здесь прекрасное место для проведения своих досугов. Как нововведение, кроме официантов публику будут обслуживать пикколо и бои <…> с тем, чтобы создать максимум удобств для посетителей.
Меню обещало изысканные блюда — «кавказский шашлык, люля-кебаб из барашка и гратар из филе», которые предстояло вкушать в «отдельных ложах», «редком по красоте колонном зале» или на летней веранде.
Не знаю, как вам, а мне сразу приходят на ум строчки, написанные по схожему поводу куплетистом Сергеем Сокольским зимой 1916 года после возвращения с фронта:
