Музыкальная матрица Вселенной - [27]

В 1969 году Мартин Шонбергер сообщил о своем открытии коррелятивной системы «Генетический код ДНК И-Цзин». В 2002 году мною была произведена корреляция И-Цзина с диатонической нотной системой и создан первый звуковой и музыкальный вариант «Симфонии перемен». Это исследование, практическая часть которого относится к резонансной и эстетической гармонизации, требует понимания И-Цзина в философско-прикладном значении. Ниже оно будет приведено в наиболее общем и кратком виде.

Некоторые поздние исследователи Книги Перемен (Б. Сварог) указывает на тот факт, что в дошедшем до нас виде И-Цзин представляет собой хаотический набор элементов, который некогда был упорядоченным – в каком виде никому неизвестно. Сделано это мудрецами было намеренно, с целью скрыть истинный порядок гексаграмм, поскольку этот порядок является ключом к управлению Вселенной (в т. ч. ключом к алгоритму генетического кодирования вспомним миф о Фу Си, спасшемся от потопа, к которому припыла черепаха с начертанием нумерологического кода Ло-Шу на панцире; в этом просматривается аналогия миссии Ноя при всемирном потопе по спасению генофонда человечества, ибо магический квадрат определяет алгоритм формирования И-Цзина, а И-Цзин есть метапрообраз генетического кода).

В т о же время, сохранились порядковые номера гексаграмм, и постулируется, что известные, канонические порядки их не соответствуют реликтовому. О чем это могло бы говорить?

Ни один из исследователей И-Цзина не пришел к гипотезе, что порядковые номера не привязаны к гексаграммам. Они существуют сами по себе, каждая гексаграмма обозначает определенную сущностную позицию, характеризующуюся определенными свойствами и имеющую уникальное предназначение в глобальной последовательности паттернов Галактического кода. Например, 1-я позиция наз. Творчество, 60-я Ограничение… Понятно, что речь идет об алгоритме универсального процесса, в который, по Закону аналогии, укладывается любой процесс во Вселенной. Как только энергия процесса попадает в позицию паттерна матрицы, она модулируется его частотным модулем, приобретает ему присущие свойства и становится служебным фактором универсального алгоритма за номером «п» данного паттерна). Если принять во внимание соответствие И-Цзина генетическому словарю, и алгоритму построения белкового тела из аминокислот, тождественных гексаграммам, то надо полагать, что не имеет значения, какая именно аминокислота может начинать процесс – значит, может любая. Соответственно, каждая из 20 аминокислот может занимать любую позицию в алгоритме и исполнять в нем дежурную роль. Если это так, то, озвучивая И-Цзин, мы не озвучиваем систему генетического словаря, а озвучиваем именно И-Цзин, как решетку, матрицу. И, в то же время, поскольку озвучить И-Цзин возможно через соответствие нотации гексаграмме, понятно, что мелодия не может быть единственной. Это говорит еще и о том, что не только гексаграмма, попадающая в результате перестановок в определенную позицию паттерна матрицы, приобретает свойство этого паттерна, в который она попала, но и сам паттерн матрицы приобретает свойства попавшей в него гексаграммы… Сакральное значение гексаграммы через соответствующий «резонансный портрет» гексаграммы передается паттерну. И это уравнивает оба заключения и приводит все исследование к парадоксу. С одной стороны, гексаграмма приобретает свойства паттерна, с другой – наоборот. В итоге парадокс разрешается тем, что становится тождеством: гексаграмма и паттерн тождественны. И вариантов их последовательностей множество. Для чего это нужно Природе? По-видимому, причина в том, что для создания белкового тела нужно бесконечное количество вариантов последовательностей, или, иначе говоря, не имеет значения, какая последовательность используется природой для обозначенной цели, ввиду того, что процесс, ведущий к этой цели, не имеет конца и длится постоянно. Мудро, ведь если бы такой важный процесс имел раз и навсегда данный алгоритм, это было бы слабой зашитой, вопреки всеобщему Закону безопасности видов-процессов. Потому процесс имеет бесчисленное множество вариантов внутри единого алгоритма.

Интересная особенность китайской традиции заключена, вероятно, в одном парадоксальном свойстве китайского мышления. Принято считать, что китайцы не воспринимают новое ради его новизны. Они обязательно должны увидеть в этом новом «хорошо забытое старое». В понятии революция китайцы видят реставрацию (интересно, что само слово обозначает именно возвращение).

«Иероглифичность» китайского мышления превратила алгоритм взаимосвязанных понятий, в своего рода, матрицу, в которую, в зависимости от контекста, можно подставлять самые разные значения. Гексаграммы поэтому явились своеобразным конечным продуктом того длительного периода развития человеческой культуры, которое мы называем «доисторическим временем». Хотя, именно тогда и свершалась главная мистерия история человечества. А все последующее лишь короткий отрезок взрывного самораскрытия, реализации, цепной реакции «растрачивания» накопленного. В то время религия и философия, наука и искусство, социальная организация и повседневная жизнь людей находились в таком неразрывном единстве. И человек, еще не осознавший свою «самость», в чем немало преуспели его нынешние потомки (и не всегда к добру), чувствовал единство со всем миром, с космосом.