Музыка жизни - [13]

с давящим, низким, сумеречным небом

и с тусклой отупелостью ума.

Закончен труд. Ушел он на свободу.

Покинул автора, чтоб жить сам по себе.

И ты не волен уж в его судьбе,

не в силах изменить его природу.

Так поздней осенью тяжелые плоды,

отторгнуты ветвями, упадают…

А почерневшие усталые сады,

воздевши к небу руки, замирают.

И кажется, отныне никогда

на голых ветках не набухнут почки…

Что не взрастить на бездыханной почве

ни выдумки, ни мысли и ни строчки…

И жуть, что ты приехал в никуда.

* * *

Я, к горести своей, не знаю предков,

кто были прадед, бабушка иль дед?

Нет памяти, утрачено наследство,

потеряно в глубинах страшных лет.

Свирепый век порушил эти связи.

Инстинкт продленья рода истребил.

Хотел подняться я из грязи в князи

и потому детей не наплодил.

Жаль, внуков нет, что помнить меня будут

и кровь мою нести через года.

Я человек, пришедший ниоткуда,

и горько, что иду я в никуда.

1985

Короткометражки

* * *

Нету веры.

И нет уверенности,

лишь примеры

моей потерянности…

Хоть ты тресни

от своей ненужности.

Бег на месте —

и тот по окружности.

* * *

Сколько лет участвовал я в беге!

Спрессовалось прошлое в комок,

а теперь, когда вблизи порог,

не пора ль задуматься о небе

и осмыслить жизненный урок.

* * *

Жить с ощущеньями вины

и бестолковой жизни – трудно.

Чтоб не было в душе войны,

мы загоняем боль в предсны,

туда, где мы себе подсудны…

* * *

На панихидах и поминках

проходят дни и вечера,

как тренировка иль разминка —

мол, скоро и тебе пора.

* * *

Коль без совести талант и ум,

он торгует истыми идеями.

Бывшие властителями дум

нынче стали просто прохиндеями.

* * *

Хохот без причины —

признак дурачины!

В детстве эту присказку слышал я не раз.

Без причины горесть —

тоже дурость, то есть

верный признак старости, выстрелившей

                                      в нас.

* * *

Стареют фильмы, книги и душа.

И в результате жизни – ни шиша!

* * *

Иногда обязан прессе я

тем, что у меня депрессия!

* * *

 – Что делать с нашим поколеньем?

– Оно пойдет на удобренье…

* * *

Что ни напишет – издается вскоре,

доволен кабинетным варевом.

Он думает – переплывает море,

на деле – окунается в аквариум.

* * *

Жизнь прожита и на исходе!

Уже косая на подходе…

Торопишься понять, подлец,

зачем же ты возник в природе?

Да нету времени. Конец!

Телеграмма Оресту Верейскому в день рождения

Без тебя, Орик,

хлеб горек,

водка сладкая,

а жизнь – гадкая.

20 июля 1984

* * *

К поэзии манила непогода…

Но на себя я не возьму греха.

Живой подстрочник, черновик природы

любого совершеннее стиха.

* * *

Он – полурусский, полужид,

полусоветский, полуконтра,

О, как ему несладко жить,

обороняясь на два фронта.

1984

* * *

Я каждою минутой дорожу:

я исключил из жизни все собранья,

симпозиумы, съезды, заседанья

и приготовленных ладоней не держу

для бурного рукоплесканья.

Март 1983

Ветер

Было тихо в белом свете,

свет стал белым от зимы…

Вдруг примчался шалый ветер —

устроитель кутерьмы.

Впереди неслась поземка

хулиганскою ордой,

а за нею ветер звонкий,

крепкий, смелый, молодой.

Ветер был озорником —

рвался нагло в каждый дом.

Он в лицо плевался колко,

он раздел от снега елки,

молотил метелью в окна

так, что дом стонал и охал.

Ветер был самоуверен —

дул в разнузданной манере.

Он вломился, как налетчик,

оборвал все провода.

В коридоре умер счетчик,

в кране кончилась вода.

Электричества нет в избах,

мы не смотрим телевизор,

мы живем теперь при свечке,

раздуваем жар у печки.

Ветер груб и неумерен —

выл в разнузданной манере.

Налепил кривых сугробов,

не проехать, не пройти,

на нехоженных дорогах

ни тропинки, ни пути.

Издавая хамский посвист,

скорый ветер отбыл в гости

то ль на север, то ль на юг…

А потом вернулся вдруг!

Мы и охнуть не успели,

снова заскрипели ели.

Ветер продлевал бесчинства

и чинил большие свинства,

сыпал манкою из снега

так, что потемнело небо,

вздыбил саван-покрывало,

буря гикала, плясала,

ветер гадко хохотал.

Наконец, и он устал.

Иль дебоша устыдился,

лег в лесу, угомонился.

Взвесил свою жизнь, подумал.

И от огорченья умер.

Снова тихо в белом свете…

Только жаль, что умер ветер.

* * *

Где Камергерский встретился с Тверскою,

на том углу,

впервые ты сказала мне такое:

– Я вас люблю!

И в первый раз поцеловала

там на виду

и навсегда околдовала…

А я все жду

покорно, сумасшедше и мятежно,

тоску тая,

когда придешь ко мне и скажешь нежно:

– Я вся твоя!

Но не пришла и не сказала

мне на беду…

Надежда умерла, устала.

Теперь не жду…

1989

Мои песни

Музыка – моя симпатия

К сожалению, в детстве слон наступил мне на ухо. Но несмотря на полное отсутствие слуха, я всегда очень любил музыку. Еще в младенческие лета обожал петь, громко фальшивя и терзая уши окружающих. Мама повела меня к учительнице музыки, которая должна была научить меня игре на рояле. Когда через месяц она пришла к преподавательнице, чтобы заплатить за уроки, то та сказала:

– А ваш балбес ни разу не появился!

Так не состоялась моя встреча с божественным искусством. Чего там говорить: балбес он и есть балбес!

По иронии судьбы, первыми моими игровыми фильмами оказались ревю и музыкальная комедия. Помню, как страшился первой встречи с Анатолием Лепиным, когда должен был принять или не принять его музыку к фильму «Весенние голоса». Я чувствовал себя самозванцем, мошенником, проходимцем. И когда в испуге что-то изрекал, высказывая свое мнение по поводу только что сыгранной на рояле музыкальной темы, я чувствовал: сейчас наступит разоблачение! Всем станет ясно, что король – голый, и меня со стыдом погонят прочь! К моему изумлению, этого не случилось. Более того, этого не произошло и когда я работал с другими композиторами. Как мне удавалось их провести – я не понимаю до сих пор.