Музыка жизни - [13]

Мне сразу купили рояль «Шредер», о котором я уже упоминала. Но учиться в музыкальной школе при консерватории мне не пришлось. В тот день, на который был назначен мой первый урок с педагогом, я тяжело заболела — лежала с высокой температурой, простудившись (вместе с мамой и братом) в очереди в Колонный зал во время прощания с С. М. Кировым. И началось — больница, осложнения после скарлатины… О занятиях музыкой не могло быть и речи: после долгой болезни у меня едва хватило сил, чтобы наверстать пропущенное в обычной школе.

Но папа не оставлял своей мечты дать мне первоначальное музыкальное образование, и вопрос о занятиях музыкой возник снова. Поскольку по возрасту мне было поздно начинать занятия по фортепиано в музыкальной школе (туда принимали в возрасте шести-семи лет), папе посоветовали пригласить частного педагога, который бы «догнал» со мной школьную программу и подготовил меня к поступлению. Моим первым педагогом по фортепиано была Ольга Александровна Голубева, с которой я прозанималась более года. В то время вместе со мной у нее училась Рита Троицкая — будущая мама известной теперь певицы Натальи Троицкой. Впоследствии Рита стала профессиональной пианисткой.

Ольга Александровна посоветовала папе отвести меня не в консерваторскую школу, а к Гнесиным, где у меня было больше шансов быть принятой. Мы пошли с ним на Собачью площадку, где тогда размещались школа и училище Гнесиных.

Грустно вспоминать, поскольку теперь в Москве больше нет этого удивительного уголка — Собачью площадку уничтожили в начале 1960-х годов, когда через кружево очаровательных арбатских переулков прокладывали по распоряжению свыше Новый Арбат. При этом сносили не просто дома, скверы — сносили историю. Этот уютный московский район, где все дышало памятью о русской культуре и истории, резали, что называется, «по-живому».

Собачьей площадкой называлась маленькая треугольная площадь, в центре которой стояло что-то вроде памятника-фонтана с изображениями собачьих мордочек. Вокруг него был разбит крошечный скверик. Уже во времена моего детства фонтанчик не действовал, но особое очарование этого места, этого кусочка старой, уходящей в прошлое Москвы сохранялось. Вокруг площадки стояли старинные особнячки, помнившие немало знаменитых людей. Достаточно сказать, что на Собачьей площадке после возвращения из ссылки некоторое время жил у своего друга С. А. Соболевского великий Пушкин.

В одном из таких типично московских особнячков, построенном в распространенном в начале XIX века стиле «ампир» — с высоким полуподвалом, с первым, парадным этажом, над которым возвышался второй, в виде мезонина с пятью окнами, — и размещалась музыкальная школа, которую еще в 1895 году организовали сестры-консерваторки Гнесины, чтобы дети из неимущих семей могли получать музыкальное образование.

У этого особняка была интересная история. В середине XIX века его хозяином был поэт А. С. Хомяков. Хорошо знавший А. С. Пушкина, он был среди тех, кого пригласили на первое чтение самим поэтом его трагедии «Борис Годунов» в 1826 году. В особняке у Хомякова в середине века собирался весь цвет тогдашней литературной Москвы. Это его внучка в 1910 году выделила средства на сооружение фонтанчика и сквера вокруг него, придавшим Собачьей площадке неповторимую прелесть.

Под музыкальную школу и училище особняк передали в 1930-е годы, здесь они и размещались до 50-х годов, когда для училища и института им. Гнесиных было построено огромное здание на улице Воровского (теперь она снова называется Поварской, а институт теперь называется Академией музыки).

И еще немного истории. К школьному особняку (и соответственно на Собачью площадку) выходил Дурновский переулок. На другой его стороне стоял небольшой дом, о котором я не могу не упомянуть. В нем до своего ареста жил великий ученый Николай Иванович Вавилов. Уже в послевоенные годы на первом этаже дома поселился еще один замечательный ученый — филолог, академик В. В. Виноградов, с которым меня свела судьба через моего педагога по вокалу Н. М. Малышеву (я расскажу об этих удивительных людях чуть позже). А на втором этаже дома была квартира сына Н. И. Вавилова.

Но пора вернуться к тому дню, когда папа привел меня в особняк на Собачьей площадке, чтобы я попытала счастье стать ученицей у знаменитых педагогов-музыкантов Гнесиных. Помню, как меня поразил своей красотой просторный зал на первом этаже. В зале стояли два рояля и было очень много зелени — в больших кадках росли невиданные мною прежде пальмы и еще какие-то огромные комнатные цветы. Было так красиво, что тогдашнее свое впечатление я помню до сих пор. (Потом мне всегда хотелось иметь у себя дома столько же зелени. К сожалению, мне до сих пор не удается исполнить эту свою детскую мечту, хотя на даче я и развожу много цветов.)

Прослушивала меня сама Елена Фабиановна Гнесина. Экзамен я выдержала и понравилась ей. Она сказала, что в школу меня могут принять, но поскольку для того, чтобы начинать заниматься на рояле, я опоздала по возрасту, предложила зачислить меня в класс виолончели — у меня были длинные и крепкие пальцы для этого инструмента. Но мне хотелось играть именно на рояле, да и папа был против виолончели: он не собирался делать из меня музыканта-профессионала, а просто хотел обучить свою дочь музыке для общего развития. (Вот ведь как в жизни получается — не собиралась посвящать себя музыке, а стала певицей.)