Музыка пчел - [91]
Алиса сжала список, написанный Дагом. Это был подсчет их союзников – телефонные номера и адреса, которые Даг знал наизусть. Он передал его, когда проводил ее до конца тропинки. Она протянула руку для рукопожатия, но он наклонился, поцеловал в щеку и похлопал по плечу худощавой рукой.
– Не сдавайся, Алиса Хольцман. Сделай это ради своих родителей.
23
Охрана
Защита колонии от врагов, сооружение ячеек, собирательство меда и перги, производство молодняка и, вкратце, вся работа улья, за исключением откладки яиц, выполняется маленькими труженицами.
«Лангстрот об улье и медоносной пчеле,руководство для пчеловода» 1878 года
Гарри понимал, что физика катания в кайтсерфинге связана с законами динамики Ньютона. Комбинация подъемной силы и тяги поддерживала кайт в воздухе, а напряжение между кайтом и весом тела человека было тонко сбалансированным подарком аэродинамики. Баланс, который можно потярять в любую минуту. И тем не менее Гарри предоставил Джейку возможность лично пережить воплощение этих принципов.
Он сел рядом с Джейком за стол на улице под большим тополем, который своим белым пухом покрывал их головы, как снег. По бледно-голубому небу позли разбросанные там и сям облака, поднялся утренний ветер, теребивший ветви фруктовых деревьев Дага Рансома. Гарри начертил механику работы ведущих крайних строп и описал их роль в процессе перезапуска кайта. Джейк чистил детали своей трубы, слушал и кивал, смотря на диаграмму, которую рисовал Гарри в своем блокноте.
– Очень круто, чувак, – сказал Джейк. – Ты сегодня туда пойдешь?
Сердце Гарри екнуло, когда он услышал про это предложение, и он снова проверил прогноз ветра, но тут мимо прошла Алиса и присела рядом, поделившись новостями, которые заставили их позабыть все свои планы.
По ее виду Гарри понял, что ее увольнение – это не «вот мое уведомление за две недели и спасибо за чудесные воспоминания». Это было «да идите вы на хрен, пора отсюда валить». И хотя она не хотела этого говорить, он понял, что ее увольнение было связано с другим делом – протестом против округа и большой сельскохозяйственной корпорацией.
– Я не хочу втягивать вас обоих в это, – сказала она, поворачивая в руках чашку кофе. – Ваши родители наверняка захотели бы, чтобы вы держались от этого всего подальше.
Она поднесла чашку ко рту и пролила кофе на свой комбинезон. Она отряхнула его рукой, и Джейк передал ей полотенце. Гарри нравилась Алиса, эта немного ворчливая пчеловодница, годившаяся ему в матери, но не похожая ни на какую женщину, которую он когда-либо знал – учительницу, тетю или соседку. Она не любила, когда ноют или поучают, или притворяются добрым другом. Даже его собственная мать имела тенденцию сдабривать любой разговор щедрой порцией приторно-сладкой вежливости, как замечал Гарри. У Алисы все по-другому. Алиса – это просто, м-м, Алиса.
– Вы у моей мамы на хорошем счету, – сказал ей Джейк.
Алиса подняла бровь.
– Да? – удивилась она.
– Она хотела, чтобы я вам передал, что она молится за вас в церкви. Не просто по воскресеньям. Каждый день. Вся ее молитвенная группа.
Алиса усмехнулась, сказала, что не привыкла, чтобы про нее упоминали в молитвах, но, пожалуйста, пусть он поблагодарит ее. Ее лицо снова стало серьезным.
– Слушайте, я прожила здесь всю свою жизнь, я знаю этот город. Это может закончиться очень печально. Вам правда стоит отдалиться от всего этого, в том числе от меня.
Тут до Гарри дошло, и что она за них беспокоится. Помимо своих родителей, Гарри не мог вспомнить кого-то, кто волновался о его здоровье. Алиса сказала Джейку, что он может остаться с ней до поры до времени, но обещать она ничего не может.
Алиса улыбнулась Гарри, но в ее глазах он увидела грусть.
– Я могу заплатить тебе за этот месяц, Гарри, но потом… Видишь ли, я не уверена, чем сама буду зарабатывать себе на жизнь. Я дам тебе шикарную рекомендацию, парень.
Гарри ощутил присутствие своих близнецов – беспокойства и неуверенности в себе – они снова уселись на его плечи и свесили ноги.
– Я очень не хочу с тобой расставаться, Гарри. Ты можешь остаться здесь сколько захочешь, пока ты подыскиваешь себе место, – сказала Алиса.
Гарри был готов выпалить, что может работать за проживание и питание. Но ему нужны были деньги. Он все еще должен своей матери за адвоката. Он застонал, когда вспомнил про маму. Ему нужно ей позвонить. Но только после того, как он развеет прах дяди Гарольда.
Алиса обхватила колени.
– Я начну ходить по фермерам с сегодняшнего дня и говорить про петицию защитников. Почему вы вам не приступить ко второй части нашего проекта с ульями. Джейк, проверь ульи № 8 и 9 и посмотри, сколько им осталось до роения. Гарри мне нужны новые подставки для всех новых ульев, которые ты собрал. Там будет та же высота, что и в других, да?
Алиса встала и застегнула ветровку.
– Я проверю.
Они смотрели, как она уходит мимо пчельника, в сад Дага Рансома.
Гарри чувствовал, как на него смотрит Джейк. Мальчишка сделал вилли и, посвистывая, обернулся вокруг своей оси.
– Фигасе! Вот бы я там был, когда Алиса разнесла отдел планирования, – сказал Джейк. – Бум! Это только что произошло! – Гарри отважился на улыбку. Джейк легонько толкнул его в плечо. – Да ладно тебе, чувак. Не парься. Найдешь что-нибудь. Здесь есть куча работы, на которую можно податься.
Сборник миниатюр «Некто Лукас» («Un tal Lucas») первым изданием вышел в Мадриде в 1979 году. Книга «Некто Лукас» является своеобразным продолжением «Историй хронопов и фамов», появившихся на свет в 1962 году. Ироничность, смеховая стихия, наивно-детский взгляд на мир, игра словами и ситуациями, краткость изложения, притчевая структура — характерные приметы обоих сборников. Как и в «Историях...», в этой книге — обилие кортасаровских неологизмов. В испаноязычных странах Лукас — фамилия самая обычная, «рядовая» (нечто вроде нашего: «Иванов, Петров, Сидоров»); кроме того — это испанская форма имени «Лука» (несомненно, напоминание о евангелисте Луке). По кортасаровской классификации, Лукас, безусловно, — самый что ни на есть настоящий хроноп.
Многие думают, что загадки великого Леонардо разгаданы, шедевры найдены, шифры взломаны… Отнюдь! Через четыре с лишним столетия после смерти великого художника, музыканта, писателя, изобретателя… в замке, где гений провел последние годы, живет мальчик Артур. Спит в кровати, на которой умер его кумир. Слышит его голос… Становится участником таинственных, пугающих, будоражащих ум, холодящих кровь событий, каждое из которых, так или иначе, оказывается еще одной тайной да Винчи. Гонзаг Сен-Бри, французский журналист, историк и романист, автор более 30 книг: романов, эссе, биографий.
В книгу «Из глубин памяти» вошли литературные портреты, воспоминания, наброски. Автор пишет о выступлениях В. И. Ленина, А. В. Луначарского, А. М. Горького, которые ему довелось слышать. Он рассказывает о Н. Асееве, Э. Багрицком, И. Бабеле и многих других советских писателях, с которыми ему пришлось близко соприкасаться. Значительная часть книги посвящена воспоминаниям о комсомольской юности автора.
Автор, сам много лет прослуживший в пограничных войсках, пишет о своих друзьях — пограничниках и таможенниках, бдительно несущих нелегкую службу на рубежах нашей Родины. Среди героев очерков немало жителей пограничных селений, всегда готовых помочь защитникам границ в разгадывании хитроумных уловок нарушителей, в их обнаружении и задержании. Для массового читателя.
«Цукерман освобожденный» — вторая часть знаменитой трилогии Филипа Рота о писателе Натане Цукермане, альтер эго самого Рота. Здесь Цукерману уже за тридцать, он — автор нашумевшего бестселлера, который вскружил голову публике конца 1960-х и сделал Цукермана литературной «звездой». На улицах Манхэттена поклонники не только досаждают ему непрошеными советами и доморощенной критикой, но и донимают угрозами. Это пугает, особенно после недавних убийств Кеннеди и Мартина Лютера Кинга. Слава разрушает жизнь знаменитости.
Когда Манфред Лундберг вошел в аудиторию, ему оставалось жить не более двадцати минут. А много ли успеешь сделать, если всего двадцать минут отделяют тебя от вечности? Впрочем, это зависит от целого ряда обстоятельств. Немалую роль здесь могут сыграть темперамент и целеустремленность. Но самое главное — это знать, что тебя ожидает. Манфред Лундберг ничего не знал о том, что его ожидает. Мы тоже не знали. Поэтому эти последние двадцать минут жизни Манфреда Лундберга оказались весьма обычными и, я бы даже сказал, заурядными.