С журналом в руках Лекси вышла в гостиную. Франческа расставляла вокруг рояля стулья для студентов.
– Фрэнки, как я выгляжу? – На Лекси был свитер – на случай, если обогреватель в аудитории опять сломается, – блузка и длинная юбка, что избавляло от колготок.
– Смотря для чего.
Лекси глубоко вздохнула и помахала «Техасцами».
– Хочу съездить туда, в этот исследовательский центр.
– Прямо сейчас?
– У меня есть два часа до начала занятий. Франческа даже рот раскрыла.
– Что я люблю в тебе, так это твою решительность. Дать тебе мой тигровый комплект? Я могу высушить его феном за две минуты.
Лекси покачала головой.
– Я не ношу такого белья, ты же знаешь. В нем неудобно.
– Зато оно подтягивает, меняет походку, жесты!
– Это мне не поможет.
– Да ты попробуй! Они же будут на коленях умолять тебя пригласить их! – Франческа критически осмотрела наряд подруги. – Выкини ты этот свитер и расстегни верхние пуговки. Надо, чтобы кружево слегка выглядывало.
– Да ну тебя, – Лекси сняла свитер. Франческа недовольно пожала плечами.
– Зря ты так. Иногда нижнее белье очень даже помогает.
– Ты всегда его используешь, чтобы чего-то добиться?
– Нет, иногда обхожусь и вовсе без него, – рассмеялась Франческа, расставляя пюпитры. – Например, если вижу, что дирижер на генеральной репетиции как в воду опущенный, перед самым выходом на сцену, как бы невзначай говорю ему на ухо, что на мне нет нижнего белья. Это придает концерту экспрессии и не дает сбавить темп. Послушай, не относись ко всему так серьезно!
– Я серьезна, только когда это необходимо. И не хочу разменивать свои чувства на нижнее белье, они нужны мне для творчества.
– Да ты попросту зажата. Расслабься! Наслаждайся жизнью! Надень мой тигровый комплект.
– Спасибо, но позволь мне все-таки сделать по-своему, хорошо? Какой плащ мне подойдет? – Лекси вышла в коридор.
– Можешь взять мой кожаный, но только если пообещаешь распустить волосы!
Лекси улыбнулась и надела плащ подруги. Подойдя к большому зеркалу, она расстегнула заколку и помотала головой.
Волосы были ее гордостью. Она уделяла им столько же внимания, сколько Франческа нижнему белью.
Лекси красила губы, когда подруга вышла в коридор за складными стульями, которые хранились в кладовке у двери.
– Если бы у меня были такие волосы, я бы тоже носила скромное белье, – вздохнула она. – Увидишь Декабря, спроси, получил ли он мою фотографию.
– Нет уж, Декабрь мой.
– На этот раз она раздражена.
– Да она и вчера была не слишком довольна.
– Но сегодня она просто в ярости.
– Ладно, пусть немного подождет. Я поговорю с ним.
Сидя в своем кабинете, отгороженном от лаборатории прозрачной стенкой, Спенсер Прайс притворялся, что не слышит разговора коллег. Он писал годовой финансовый отчет, что всегда повергало Спенсера в уныние и портило настроение.
– Но ты же не скажешь ему про... – неуверенно пробормотал чей-то голос.
– Я все улажу!
Спенсер уже жалел, что дверь в кабинет открыта. По старой привычке он лишь прикрывал ее, придерживая неисправными опытными образцами механической руки. Вытаскивать механизмы каждый раз из-под двери было утомительно, кроме того, их просто больше некуда было девать.
– Эй, Спенсер...
Он оторвал взгляд от монитора.
– Ну что там у тебя, Гордон? Я очень занят. Его старший научный сотрудник не улыбался, как обычно, и это было не к добру.
– Звонит та дама из «Техасцев». Подожди, – остановил Гордон шефа, который потянулся, было к телефону. – Тут такое дело....
Заметив, что весь коллектив лаборатории сгрудился за спиной Гордона, Спенсер совсем упал духом.
– Ну что там еще?
– Говорил же я тебе, что сейчас неподходящее время, – пробурчал кто-то.
– Ты наверняка заметил, как увеличился поток почты в нашу лабораторию с момента публикации в «Техасцах» статьи о нашем календаре.
Это было мягко сказано. Все оглянулись на огромные холщовые мешки в углу кабинета.
– Некоторые из нас, а вернее, все, кроме тебя, читали эти письма и встречались с женщинами, их авторами.
– Я знаю. Последние три месяца вы только об этом и говорите. Ты задерживаешь меня, Гордон.
– Я надеялся, она повесит трубку.
Красный огонек на телефонном аппарате Спенсера горел по-прежнему. Спенсер пристально посмотрел на коллегу. Гордон скривился.
– К ним поступили жалобы.
– Кто же жалуется? И на что?
– Некоторые женщины, с которыми мы встречались, очевидно, сочли, что мы выглядим не так, как на фотографиях в календаре, и позвонили в редакцию «Техасцев».
Спенсер обескуражено посмотрел на своего старшего сотрудника: интересно, сколько же их было, этих «некоторых женщин».
– Так что вы натворили?
– Ничего, – ответили все хором. Гордон откашлялся. – Просто мы несколько увлеклись компьютерным ретушированием фотографий, которые использованы в календаре. Но, с другой стороны, ведь наш внутренний мир от этого не изменился. Ведь так? – Он оглянулся в поисках поддержки.
– Нужен им твой внутренний мир, – пробурчал крупный мужчина, стоявший сзади.
– Тихо, ребята, я понял, к чему вы клоните, – вздохнул Спенсер. – Я знал, что эта история с журналом добром не кончится.
– Да брось ты! Вспомни, как быстро мы распродали остатки календаря после той статьи в осеннем выпуске, – напомнил Гордон. – И не забудь, что мы на нем неплохо подзаработали.
