И лишь потом (тоже во сне) до меня дошло, что мужчина этот был вовсе не Отто, и взгляд был не его, а Короля. И я в ужасе проснулась. В ужасе, потому что поняла: я приняла Одну Любовь за Другую, и их невозможно было отличить.
Поэтому где, спрашиваю я, где во всей Вселенной есть Истина или Абсолютно Известная Вещь, если два чувства, Непримиримо Враждующие в моем сердце (одно — Страстное Томление, другое — Отвращение), во сне сливаются в одно? Может быть, Время разворачивает перед нами такую Череду Чудес, что в наших Воспоминаниях они наслаиваются друг на друга? Или, скорее, те вещи, которые мы называем «Чудесными», вовсе и не были таковыми — ни первое Чудо, ни Второе, ни То, что пришло после, и место, в котором мы обитаем, не что иное, как Падение в Бездну Отчаяния?
Ответа на этот вопрос я не знаю. Говорят, что Музыка только тогда проникает в Человеческую Душу, когда отвечает Ожиданиям, рожденным Памятью, — известные ноты в определенной последовательности идут за другими известными нотами, — и мы получаем вещь, которую называем Мелодией, текущей во Времени. Если память несовершенна — а я думаю, что моя память далеко не совершенна, — мы на всю жизнь останемся к Музыке Равнодушны.
Я не просто Равнодушна к Музыке, я ее ненавижу!
Когда я жила в Росенборге, то, если под нами играл оркестр, а Король отлучался из Парадной Комнаты по Государственным Делам, я тут же бежала к люку, через который проникали вверх монотонные звуки струнных инструментов и флейт, и захлопывала его своей мстительной ногой.
Я словно видела, как от падения тяжелой крышки люка струя воздуха задувает свечи на пюпитрах и глупые музыканты остаются в полной тьме и тишине.
Но я понимаю и то, что Несовершенство или Слабость моей Памяти, может быть, и является тем, что постоянно приводит меня к самой плачевной Путанице. И чувствую, что эта Путаница распространяется на Все Вещи на земле, поэтому то, что было некогда Враждебно моей душе, я принимаю за то, что ее пленяло. Я не знаю ни куда мне идти, ни чего мне искать, ни что ждет меня в этой Жизни.
Мне остается одно: вернуться к моим Мальчикам Самуилу и Эммануилу. Они дети Духов, и никакие Ожидания не привязывают их к этому Отвратительному Миру.
Я беру их руки в свои — Черную на Белую, Белую на Черную — и говорю им:
— Дайте мне Крылья Ангелов, Крылья Демонов. Поднимите меня и помогите мне взлететь.