Музыка дождя - [21]

Ее рука автоматически схватилась за горло, как бывает, когда испытываешь чувство страха.

— Твоя жена? — спросила она.

Потом, когда она тысячу раз прокручивала случившееся, она думала, что могла бы сказать то, что должна была озвучить. И как так получилось, что единственное, что она сказала, было то, что показывало, как сильно она хочет, только вот боится, что ее поймают.

— Ренаты здесь нет, Хелен, — тихо сказал Фрэнк Квигли. — Ты знаешь это, я знаю это, как мы оба знали, что ты не вернешься в школу.

Она слышала, что это неправильно, — пытаться стереть из памяти то, что на самом деле произошло, а ты притворяешься, что этого не было. Хелен было все равно, правильно это или нет, она изо всех сил старалась забыть все, что случилось тогда.

Время, которое уже не вернуть, его взгляд, полный гнева и удивления, когда она в первый раз отшатнулась от него.

Было быстро, больно, страшно, что он потеряет контроль над собой и убьет ее. Потом он сидел бледный на другом краю кровати, опустив голову на руки, раздетый и смешной. Она лежала на другом краю рядом с фотографией Ренаты в серебряной рамке. Она молчаливо осуждала то, что произошло на супружеском ложе.

Хелен смотрела на икону Девы Марии, чтобы не видеть, как плачет друг ее отца Фрэнк Квигли, чтобы не смотреть на белые простыни, испачканные кровью, и не думать, что он сделал ей больно, что ей, возможно, придется идти к врачу.

Она не знала, сколько времени прошло, прежде чем она пошла в ванную привести себя в порядок. Кажется, кровотечение остановилось. Она оделась и воспользовалась тальком Ренаты, который был не в обычной банке, а в большой стеклянной миске.

Когда она вышла, Фрэнк был одет, но по-прежнему бледен.

— Постель… — начала было она.

— Забудь про чертову постель.

— Но я могла бы…

— Ты и так сделала достаточно.

Глаза Хелен наполнились слезами.

— Я сделала достаточно? Я всего лишь пришла к тебе поговорить о моем отце, о том, почему он уволен. Это ты сделал. — Она махнула рукой в сторону кровати.

— Твой отец. Боже, ты сделала это все, чтобы Десмонд вернулся на свою жалкую работу. Ты станешь шлюхой, чтобы вернуть жалкое место в магазине своему отцу?

— Это не жалкое место. — Хелен покраснела от злости. — Он был там важным человеком, а теперь он уволен, и мама говорит, что мы никому не должны рассказывать, никому: ни родственникам, ни соседям, а он будет уходить каждый день из дома, как будто на работу…

Фрэнк смотрел на нее и не верил.

— И он ходит. А я хотела пообедать с тобой, хотела рассказать тебе, как это все плохо, потому что вы с папой были друзьями, когда вы вместе учились в школе, вы вместе карабкались по горам, он мне рассказывал, а ты женат на дочке босса и все такое… И это все, что я хотела, я не шлюха, я ни с кем никогда не спала, и с тобой тоже не собиралась. Я же не знала, что ты влюбишься в меня и все это случится, а теперь ты говоришь, что это я все натворила. — И она разрыдалась.

Он обнял ее и прижал к себе.

— Боже правый, ты всего лишь ребенок, что же я натворил…

Она немного поплакала ему в рубашку. Он отстранил ее, в его глазах стояли слезы.

— Я никогда не смогу ничего исправить. Я не могу выразить словами, как мне жаль. Если бы я знал, я бы никогда…

Я был уверен, что ты… но это уже не имеет значения. Сейчас значение имеешь только ты.

Хелен подумала, всегда ли он любил ее или только сейчас. Люди порой влюбляются так легко.

— Нам придется забыть об этом, — сказала она, зная, что в таких ситуациях контроль должна взять в руки женщина. Мужчина не сможет противостоять соблазну и искушению. Для Хелен никакого искушения не было.

— Это произошло, это нельзя забыть, я сделаю все, чтобы тебе стало легче.

— Да, но мы не можем видеться, это было бы нечестно, — сказала она и посмотрела на портрет Ренаты.

— Конечно нет.

— И мы никому не расскажем, это останется между нами. — Она все еще думала, что это игра.

— Боже, ну конечно нет.

— А что с моим отцом? — она говорила без всякой вины, что может задеть чьи-то чувства.

Она видела, как лицо Фрэнка Квигли пронзила боль.

— Твой отец получит работу. Он сказал мне, что ему не нужна работа, что у него достаточно предложений, что он не ищет места. Его вернут в «Палаццо», но не сегодня, мне надо поговорить с Карло. Такие вещи надо делать аккуратно, на это потребуется какое-то время.

Хелен кивнула.

— А ты, Хелен? С тобой все будет хорошо? Ты сможешь меня простить?

— Конечно, мы просто не поняли друг друга. — Она отвечала с легкостью, словно хотела поскорее уйти.

— Да, именно так все и было. Хелен, послушай меня, пожалуйста. Я хочу сказать, что так будет не всегда. Будет приятно и… — Он пытался подобрать слова, чтобы объяснить ей, что занятия любовью не всегда будут такими ужасными, но с тем же успехом он мог бы говорить со стеной.

— Ты уверен, что я не могу ничего сделать с простынями? Я могла бы постирать их.

— Нет.

— Но что ты скажешь?

— Прошу тебя, Хелен.

— Можно я пойду, Фрэнк?

Казалось, он не мог решить.

— Я отвезу тебя.

Но по его лицу было видно, что он не понимал, куда ему везти ее.

— Все нормально, я доеду на автобусе, я знаю, где нахожусь. Я поеду домой и скажу, что плохо себя чувствую. В какой-то степени это правда. — Она рассмеялась. — Только послушай, Фрэнк, у меня нет денег на автобус, ты не мог бы…