Музыка для богатых - [7]

Когда они вошли в чистый и просторный лифт, на серебристых стенках которого не было нацарапано ни одного матерного слова, Никита совсем не удивился. Потому что до этого уже были въезд в огромный двор, защищенный механическим шлагбаумом и хмурым, похожим на фашиста, автоматчиком, расчерченная асфальтированная парковка (ничего дешевле «вольво» последней модели Никита на ней не разглядел, как ни старался) и огромный, как школьный спортзал, вестибюль, где их встретила консьержка – не заспанная лимитчица в мятом ватнике, а неестественно бодрая и приветливая женщина в строгом деловом костюме с бейджиком, похожая на начальника отдела крупной фирмы.

Дело происходило в одном из трех круглых небоскребов, которые загадочными золотистыми башнями уходили в небо совсем недалеко от центра. Никите всегда было интересно узнать, кто живет в таких домах.

«Теперь ясно, Марики Циммершлюзы, – с усталой обидой подумал он. – И еще, возможно, их папы Ароны…»

– Нам на какой? – спросил он, отметив, что всего этажей было двадцать пять.

– Нам – на самый правильный. – Марик мягко отстранил его от сверкающей панели, выудил из кармана крохотный ключик, вставил его в почти незаметную замочную скважину и нажал на самую верхнюю кнопку, около которой вообще не было номера. – Пентхаус – слышал такое слово?

– Слышал. Кажется, есть такой журнал для богатых…

– Журналы для богатых – это «Форбс» и «Вэнити Фэйр», – поправил его Циммершлюз. – А «Пентхаус», наоборот, читают те, кто богатых ненавидит и одновременно им завидует. Не путай, а то еще опозоришься…

Никита хотел сказать что-нибудь интеллигентно-язвительное, но пока придумывал, что именно, лифт, мягко затормозив, остановился, и его двери беззвучно раздвинулись.

– Добро пожаловать, – тепло произнес Марик.

– Спаси…бо, – пробормотал Никита, выходя из кабины и потрясенно оглядываясь по сторонам.

За дверями лифта оказалась не лестничная площадка, как можно было ожидать, а совершенно невообразимое помещение. Мягко освещенный широкий коридор с красивыми дубовыми дверями изгибался и явно шел по круглому периметру всего небоскреба. А в центре возвышалось нечто похожее одновременно на реактор звездолета и на циклопических размеров высокую таблетку. Но главное – в помещении не было привычного потолка, лишь где-то там, высоко над головой, мерцали и пульсировали в полумраке неестественно огромные звезды.

– Ничего, привыкнешь, – сказал Марик. – Мне поначалу самому не очень уютно было.

– А вы… вы что, здесь живете? – недоверчиво спросил Никита.

– Ну да. Ночую, во всяком случае. Одним словом, это все – мое, так что чувствуй себя, как дома…

Для одного дня впечатлений было слишком много, и Никита почувствовал, как ноги становятся ватными, а происходящее утрачивает последние черты реальности. Вдобавок начала сильно кружиться голова, и он, попятившись, забормотал:

– Марк Ароно… Марик, вы меня извините, я не хочу показаться неблагодарным… Честное слово… Но знаете, я, наверное, не смогу…

– Слушай, только не начинай опять, ладно, очень тебя прошу… – измученно поморщился Циммершлюз. – Я же обещал – силой тебя никто держать не станет, а пожить пару дней, прийти в себя… Это что, так трудно, я не понимаю?

– Но вам-то это зачем нужно? – с искренним недоумением воскликнул Никита и вдруг резко отпрянул к стене, чувствуя, как лоб его за долю секунды покрылся росой ужаса – горячими и липкими бусинами пота. – Там кто-то есть… – сглотнув слюну, хрипло прошептал он.

Откуда-то сверху, словно прямо со звездного неба, стали доноситься громкие голоса.

Марик сокрушенно вздохнул.

– Знаешь, Никита, ты бы все-таки поменьше нюхал. Серьезно, не твое это… Тебе сейчас полстакана виски не помешает. Под икорочку. Заодно и с соседями познакомишься… Только сначала давай с комнатой определимся, ладно?

– С какой комнатой? – не понял вконец оторопевший Никита.

– С твоей, с какой же еще… – терпеливо ответил Марик. – Понимаешь, их у меня восемь, а заняты только четыре, так что есть возможность выбрать. Правда, если честно, большой разницы нет, они все одинаковые… Но зато окна в разные стороны выходят! Ты – парень творческий, ночной, закатом любоваться хочешь?..

* * *

Комната на самом деле была не комнатой, а роскошной четырехкомнатной квартирой с огромной гостиной, немного напоминавшей президентский люкс, который певец Баклан занимал в лондонском «Сент Джеймсе». Только не было батарей пустых бутылок по углам, беспорядочно разбросанного повсюду женского белья, забитых окурками пепельниц и наспех замытого рвотного пятна на шторе. Наоборот – чистота была неестественной. Абсолютной.

Сбрасывая куртку, Никита нащупал в кармане подаренный пакетик, но вдруг на удивление ясно понял, что хочется ему не кокаина, а именно стакан виски. И еще больше – икры. Вполне возможно, загадочный Циммершлюз, как многие жулики и маньяки, был, кроме всего прочего, немного гипнотизером.

Уже готовясь выйти в коридор, Никита щелкнул выключателем у двери и вдруг замер. Затем, все еще не веря своим глазам, медленно подошел к огромному, во всю стену гостиной, окну.

Это было потрясающе. Это было чудом. Высота рождала ощущение, которое наступает в заходящем на посадку самолете, и Москва внизу, сверкающая, бесконечная, фантастическая, была красивее всего на свете. На нее можно было смотреть бесконечно, как на огонь костра, только она была еще живей и величественней.