Музруков - [8]

Смерть Кирова отразилась на всей жизни завода. В ответ на эту тяжелую потерю были приняты сверхплановые обязательства, которые в порядке инициативы брал на себя коллектив Кировского. Ясно, что не все они были продуманы и выверены с технологических, производственных позиций. Как следствие, новые планы выполнялись далеко не всегда и зачастую не с должным качеством. Ответственность за многие производственные неудачи тогда нередко стремились переложить на тех, кого называли, часто совершенно несправедливо, «чуждыми элементами». В итоге многих прекрасных специалистов старой, дореволюционной закалки с завода увольняли. Именно тогда появился странный, забытый сейчас термин «спецеедство». Эти потери были напрасны, успехам производства они, конечно, не способствовали.

После убийства Кирова по всей стране начался поиск «врагов народа». Не мог остаться в стороне и Кировский завод. На нем, как и везде, прошли очередные «чистки», то есть проверки каждого члена партии на верность ее линии. Этот тяжелый и длительный процесс сопровождали публичные обсуждения и осуждения, публикации в газетах гневных статей и разоблачительных писем. Здесь необходимо обратить внимание на очень важную деталь в поведении молодого инженера Музрукова. К партийным вопросам он подходил серьезно и ответственно, возможно, именно поэтому не спешил осудить работавших рядом, проголосовать за строгие меры в отношении тех, кого совсем не знал. Он всегда сохранял спокойствие, выдержку и ясность ума, не проявляя ни при каких обстоятельствах зависти и тщеславия. Эти качества были особенно ценными в той сложной обстановке нервозности и возбуждения, которая складывалась на предприятии в связи с партийными чистками.

Позиция сдержанности, стремление к продуманным выводам, желание разобраться в человеке были небезопасны для занимающих руководящие посты. Но инженер Музруков сумел удержаться в строгих рамках выработанных для себя правил, сосредоточиться на производственных задачах и вырасти в прекрасного профессионала, стать одним из ведущих специалистов Кировского завода. Не случайно, когда в 1936 году для выполнения за границей важного оборонного задания формировалась отечественная делегация, в нее был включен и Борис Музруков.

В годы, предшествующие Второй мировой войне, связи советских предприятий и учреждений с зарубежными организациями были весьма обширны. На Кировском заводе регулярно работали иностранные специалисты, для цехов закупалось иностранное оборудование. Инженеры и конструкторы завода выезжали в заграничные командировки, при этом не только в связи с потребностями своего предприятия. Высокий профессиональный уровень, которым они обладали, позволял направлять их за рубеж и для участия в межведомственных комиссиях, обычно решавших сложные задачи создания и закупки новой техники на иностранных предприятиях.

Комиссия советских экспертов, в состав которой входил Б. Г. Музруков, была направлена в Европу для приемки эскадренного миноносца «Ташкент». Этот корабль по заказу Советского Союза Италия строила в Ливорно в кооперации с Чехословакией. На Музрукова возлагались обязанности старшего приемщика двигательной части корабля, которую составляли паровые турбины, гребные валы, котлы, лопасти и другие важные узлы.

Позднее Борис Глебович вспоминал: «Тогда многим казалось странным, что итальянские фашисты строят для нас, коммунистов, военные корабли. Но Муссолини имел своеобразную точку зрения: “Мы с русскими общих границ не имеем, следовательно, воевать с ними не будем. Мы покажем русским все, что они захотят, и построим все, что они закажут”. Эти взгляды Муссолини нами были выгодно использованы. Мы заключили с Италией соглашение не только на получение военных кораблей, но и для приобретения дополнительных технических знаний и опыта организации современного производства».

Как старший приемщик, Музруков отвечал и за качество принимаемого оборудования, и за повседневную жизнь членов своей группы. Хотя последнее поручение казалось естественным, оно не было простым. Наши власти тогда чрезвычайно бдительно следили за всеми контактами между советскими и зарубежными гражданами. Каждый неверный шаг или слово могли повлечь за собой очень серьезные последствия для человека, совершившего «ошибку». Однако в заграничной командировке Борису Глебовичу и его коллегам сопутствовала удача. Работы шли по графику, трудности чисто производственного плана разрешались на месте, в цехах заводов, в конструкторских бюро. Переезжая из Италии в Чехословакию и обратно, русские обязаны были посещать советское посольство в Австрии, где они не только отмечали свои перемещения, но и могли немного расслабиться, общаясь с земляками. Там Борис Глебович познакомился с писателем Алексеем Николаевичем Толстым, танцевал с его красавицей-женой на вечерах, устраиваемых в посольстве.

В Чехословакии наши специалисты снимали комнаты в доме чешских рабочих. Отношения сложились дружеские, новые жильцы даже приглашали хозяев на обеды, угощая блюдами русской кухни. Борис Глебович очень любил готовить и совершенно справедливо считал, что мог бы стать хорошим поваром.