Музруков - [35]

Коллектив сборочного цеха тоже совершил стремительный рывок вперед: в августе 1941-го собирали корпус за 100–110 часов, в октябре — за 30–40.

Результаты работы каждого цеха, каждого участка ежедневно поступали в заводской информационный центр. Он был создан на заводе по распоряжению Музрукова и состоял из представителей завкома, технического и планово-экономического отделов. В обязанности работников центра входил сбор ежедневной информации о состоянии дел в цехах, о выдвинутых предложениях по совершенствованию технологий, о личных достижениях передовиков производства, о людях и их проблемах.

Сообщения информационного центра были на столе у директора каждое утро, и с анализа этой информации он начинал свой рабочий день. Когда Борис Глебович его заканчивал, никто не мог сказать определенно. Он всегда был там, где требовались помощь, поддержка, принятие быстрого оперативного решения. Сохранял спокойствие, выдержку, почти всегда оставался вежливым и корректным. Если выходил из себя, что случалось очень редко, значит, совсем выбился из сил. Больное легкое давало себя знать, но директор никогда и никому не жаловался.

Не требовал он к себе особого отношения и на заседаниях парткома, где разговоры велись обычно жесткие, часто на повышенных тонах. Борис Глебович никогда не ввязывался в перепалку, не спорил. Внимательно выслушает, попросит уточнить, иногда негромко произнесет: «Видимо, я этого не учел…» Он воспринимал себя наравне со своими товарищами, настоящими коммунистами, которые в это трудное время пользовались единственной привилегией — первыми идти туда, где тяжелее всего.

Работники Уралмаша любили своего директора и гордились им. Его распоряжения, отданные тихим голосом, действовали сильнее громких приказов. Видя Бориса Глебовича каждый день энергичным, подтянутым, деятельным, уралмашевцы верили: все трудности будут преодолены. Так и получилось. Благодаря умелому руководству, активной работе общественных организаций, энергичной поддержке наркома, ежедневным трудовым подвигам всего коллектива завод выходил из прорыва.

График выполнения заданий по изготовлению корпусов КВ осенью и зимой 1941 года выглядел следующим образом. В августе изготовлено пять корпусов при плане 25, в сентябре — 40 корпусов при плане 75. В октябре это соотношение выражается в цифрах 140–120, то есть план перевыполнен, в ноябре — 185 при таком же задании. В декабре — вновь перевыполнение: 235–220.

Конец года на Уралмаше встречали с окрепшей решимостью еще лучше работать для фронта. Теперь, когда корпуса КВ без перебоев отправлялись в Челябинск, на заводе могли со вполне оправданной гордостью говорить о том, что они делают танки, которые очень не нравятся немцам.

Действительно, танк КВ обладал прекрасными боевыми качествами. Хорошая маневренность и солидное вооружение делали боевую машину грозным участником сражений. А прочность лобовой брони была такова, что снаряды противника оставляли на ней лишь вмятины при прямом попадании и высекали искры при ударе по касательной. КВ был неуязвим для противотанковой артиллерии. Приезжавшие с фронта рассказывали, что немцы подготовили такую инструкцию для своих солдат: им предписывалось ходить в атаку на КВ с ведром бензина. Нужно было взобраться на танк, облить корпус бензином и поджечь. Только таким образом немцы могли себе представить его уничтожение. Излишне говорить, что желающих выполнить инструкцию не находилось.

В январе 1942 года уралмашевцы устойчиво вышли на выпуск 300 танковых корпусов в месяц. При этом они взяли обязательство перевыполнять план не менее чем на 6 процентов.

Этот результат был достигнут тяжелейшим трудом, напряжением всех сил. Не обошлось и без потерь. Как вспоминает С. Т. Лившиц, «неудачи на заводе в начале войны отдельные руководители Наркомата танковой промышленности воспринимали как недостатки в работе руководства предприятия и поспешно, без всяких оснований, снимали отдельных руководителей с их постов. Заместитель наркома танковой промышленности И. М. Зальцман в конце 1941 года снял с работы главного инженера Уралмашзавода Д. А. Рыжкова. Дмитрий Александрович был сильный главный инженер, дельный человек, впоследствии работал заместителем министра станкостроительной и инструментальной промышленности».

Нельзя сказать, что «отряд не заметил потери бойца». Конечно, Борису Глебовичу было далеко не безразлично, кто работает рядом с ним. Но время заставляло людей расти очень быстро, их профессиональные достижения превосходили самые невероятные прогнозы. Директор Музруков хорошо знал, у кого на заводе какие перспективы. Новый главный инженер так же самоотверженно, как и Рыжков, включился в преодоление невиданных трудностей военного времени. А они с выполнением плана по корпусам КВ для Уралмаша конечно же не закончились. Но коллектив, воодушевленный своим первым и таким значительным успехом, чувствовал в себе достаточно сил, чтобы справиться с новыми задачами.

Всем миром

Заслуживает особого упоминания тот факт, что, бросив практически все силы на освоение новой продукции, работники Уралмаша смогли обеспечить другие предприятия страны необходимым для их работы ассортиментом. Металлурги Магнитогорска, Нижнего Тагила и других заводов получили в 1941–1942 годах более пятнадцати тысяч тонн доменного, прокатного и другого оборудования. Благодаря этим поставкам вводились в строй новые домны, прокатные станы, обогатительные фабрики. Промышленный потенциал СССР, подорванный ударом гитлеровцев по европейской части страны, восстанавливался на Востоке.