Мужская сила - [4]

Вскоре для учеников и первого, и второго класса мистер Фиш стал высшей инстанцией, а вот что тому причиной, было неясно как мистеру Фишу, так и его ученикам. Мнение это, неоспоримое и всеобщее, мало поддавалось объяснению; мистер же Фиш думал, что кажется всезнающим благодаря застарелому безразличию, которое проступало в его голосе, когда он излагал свои соображения.

Пошло второе лето с тех пор, как Америка вступила в войну. И всех не покидало ощущение, что война в самом разгаре: ведь надежды на ее скорое окончание нет, и это понимали все. Вот отчего ученики спрашивали мистера Фиша, когда, как он думает, откроют Второй фронт, существует ли секретное оружие и про гитлеровский генералитет.

Будь мистер Фиш похладнокровней и понапористей, он бы реже — как ни велик соблазн — втягивался в такие дискуссии или, во всяком случае, отвечал на вопросы учеников иначе. Но оттого, что он был и достаточно умудрен, и достаточно неравнодушен, он подходил к каждой теме с двух сторон, причем так, чтобы и та, и другая представлялась единственно верной. Моряки, в восторге от его диалектических кульбитов, не противоречили ему. И при первом удобном случае просили мистера Фиша затеять обсуждение.

Вот почему ему задали вопрос, когда откроется Второй фронт и приведет ли это к желаемым результатам.

— Понять, что означает открытие Второго фронта во всей целостности, возможно лишь лет через сто, а до конца войны и вовсе не возможно, — сказал мистер Фиш, прежде чем перейти к обсуждению грамматики и орфографии. — Однако вынужден заметить, что война закончится, прежде чем кое-кто из моряков научится писать грамотно. Тем не менее давайте приложим к этому все усилия.

Его продуманные увертки и молниеносные перескоки восхищали моряков.

Когда во второе лето войны в Детройте произошли расовые беспорядки, морякам заблагорассудилось узнать, что думает мистер Фиш о негритянском вопросе.

— Это тот случай, когда не разобрать, где черное, где белое. — Студенты, как и ожидал мистер Фиш, грохнули, хотя, с другой стороны, начиная фразу, он не ожидал, что скаламбурит.

— Что, по-вашему, тут следует предпринять? — спросил один из студентов — вопрос он задал отчасти из любопытства, отчасти из нежелания зубрить грамматику.

— Что, по-моему, можно или должно предпринять, — сказал мистер Фиш, хоть он и держался несколько отстраненно, ему льстило, что ученикам важно его мнение, — никоим образом не может возыметь никакого действия на кого бы то ни было. И тем не менее, сколь бы премало, а скорее и вовсе ничего, ни значило мое мнение, выскажусь так: на Юге решительно невозможно ничего достичь, разве что негры покинут Юг. Любой другой ход событий закончился бы возобновлением гражданской войны. С другой стороны, страна наша большая и по сю пору находится в периоде становления. Не вижу причин, почему бы не ввести полное равенство в одной выбранной для этого области. Однако подписанием закона равенства не установить. На это потребовалось бы по меньшей мере лет сто. А к тому времени никого из нас уже не будет в живых, и верна моя мысль или нет, вам не узнать.

По меньшей мере половина моряков была с Юга, и мистер Фиш это знал. Один из южан вскинул руку, помавая ей, как бейсбольной битой, — так взбудоражился.

— И где же эта область будет? — не терпелось ему узнать.

— Вы зря всполошились, — сказал мистер Фиш. — Это всего лишь праздная мысль преподавателя, чье дело наставлять вас, как лучше писать, но чье мнение не сыграет никакой роли в славной судьбе нашей стареющей республики.

Он понимал, что студент опасается: а вдруг эта воображаемая область окажется рядом с его малой родиной, а именно штатом Миссури — он ведь граничит с Югом.

Туг руку поднял еще один студент. Фамилия его была Мерфи, и мистер Фиш нередко нарушал его душевный покой. Лицо рослого, крепкого сложения, широкоплечего, жуковатого Мерфи часто искажалось гримасой злобы.

— Ну это же прямо как собачьи бои, сэр, — так Мерфи определил расовые беспорядки. — Породистые собаки вечно грызутся с дворнягами.

— Мистер Лонг, — обратился мистер Фиш к студенту родом из Техаса. — Мистер Мерфи только что обозвал южан собаками, неужели вы это стерпите?

Класс засмеялся, лицо мистера Мерфи перекосилось. По его представлениям он поднял серьезный вопрос, а преподаватель ушел от ответа, переиначив его слова.

— А теперь пора, — сказал мистер Фиш, — вернуться к вопросу о разнице в употреблении точки с запятой и запятой. Если пропустить запятую, это может, как я уже говорил, привести к смерти человека…

— Сэр, — обратился к нему один из парней с задней парты, некий мистер Кент: он не стал дожидаться, когда мистер Фиш заметит, что он поднял руку. — Я хочу задать всего один-единственный вопрос, имеющий касательство к вашим соображениям о чернокожих: вот вы женились бы на негритянке?

Мистер Фиш предвидел, что его спросят об этом, едва зашла речь о расовых предрассудках. И так как ему неоднократно приходилось вести разговоры на эту тему, пусть и при других обстоятельствах, ответ у него было готов, и подавал он его, как правило, в пародийно-величавой манере. Мистер Фиш собирался сказать, что согласен жениться на любой женщине, с которой был близок: ведь в ином случае его дети станут незаконнорожденными. Он надеялся, что такой ответ пробудит в студентах не только чувство чести, но и память: как знать, вдруг кое-кому из них пришлось пережить нечто подобное.