Мужей много не бывает - [127]

— Я так понимаю, ты не желаешь говорить ни с Беллой, ни со Стиви, — говорю я.

— Ты этого не одобряешь? — удивленно спрашивает она. — Мне казалось, ты как никто другой должен понимать, что я не обязана их выслушивать.

— Да, но возможно, тебе стоит сделать это ради самой себя.

— Ну да. Скорее всего, они не будут передо мной оправдываться, — с горечью говорит она. — Им ведь для этого придется вылезти из постели.

— Между ними не было секса уже много лет.

— Кто тебе сказал?

— Они.

— И ты им веришь?

— Как ни странно, да.

Лаура бросает на меня странный взгляд. Очень трудно определить, что он выражает: что-то среднее между недоверием и жалостью.

— Я говорил с ними обоими и думаю, что у меня сложилась более ясная, чем у тебя, картина того, что произошло.

— Неужели Белле удалось убедить тебя, что она не собиралась сбегать со Стиви? Что она выбрала тебя еще до того, как Нил Карран смешал им карты?

— Так и есть.

— Ха. — Губы Лауры кривятся в презрительной усмешке.

— Ты не хочешь, чтобы я рассказал тебе, что мне удалось выяснить?

— Нет, — твердо говорит она.

— Тогда зачем ты мне позвонила?

Лаура опускается на ближайшую скамью. К нам подбегает Эдди, он просит маму подержать его мороженое. Отдав мороженое, он тут же пытается изобразить поочередно кувырок вперед, «колесо» и стойку на руках. Ему только четыре, и он еще ничего не знает о сложности окружающего мира.

Мы с его матерью смеемся и говорим, что по этим штукам он чемпион мира.

— С Эдди ты все делаешь правильно, Лаура. Думаю, у него очень хорошее детство, — говорю я.

— Спасибо. — Она некоторое время молчит, затем добавляет: — Он скучает по Стиви. Несколько дней он прямо места себе не находил. За те два месяца, что Стиви присутствовал в моей жизни, Эдди к нему очень привязался. И я это одобряла — подумать только! Не надо было позволять Стиви лезть в нашу жизнь, особенно в свете того, что он одновременно лез твоей жене под юбку.

Я морщусь. Да, разговор получается не из легких.

— Как все это не к месту! Душевная драма и разочарование — это как раз то, чего мне ни при каких обстоятельствах не нужно. Я хочу просто жить нормальной жизнью, как вон та семья. Я что, так много прошу? — Она указывает на семейную пару, расстелившую под высокой березой скатерть для пикника. Глядя на них, можно подумать, что они собираются сидеть под этим деревом как минимум неделю. Кроме гигантской двойной детской коляски и почти такого же размера корзины для пикника, они упакованы зонтиками от дождя, зонтиками от солнца, тюбиками с солнцезащитным кремом, плащами, запасной одеждой и четырьмя детьми, среди которых один — грудной младенец.

— Лаура, говорю тебе, у них не возникло отношений друг с другом. У них был краткий роман с собственным прошлым — и все. Даже не с настоящим. Я не верю, что они могли бы полюбить друг друга такими, какими они стали спустя восемь лет. Они увидели друг в друге шестнадцатилетних юношу и девушку — и увлеклись ими.

— Отличная теория, — с сарказмом говорит Лаура. — По крайней мере, очень удобная. Значит, ты ее простил? — спрашивает она. Ее неодобрение такое сильное и неконтролируемое, что его, кажется, можно почувствовать, просто втянув воздух ноздрями.

— Знаешь, Лаура, очень немногие люди видят во мне романтика. Это один из недостатков моего практического склада ума, — говорю я, стараясь хоть чуть-чуть разбавить тяжелый разговор. — Но на самом деле я романтик. Я влюбился в Беллу с первого взгляда, и я по-прежнему люблю ее.

— Ну, тогда мне тебя очень жаль.

— Не стоит меня жалеть.

Я спрашиваю себя, насколько далеко я готов зайти в этой ситуации. Может быть, мне надо сейчас встать и уйти, оставив Лауру упиваться горькой водой отчаяния? Или стоит попытаться как-то изменить ее отношение к произошедшему?

За последний месяц я порядком поднаторел в откровенных разговорах, но они здорово выматывают, и по натуре я к ним не склонен. Я решаю, что готов сделать еще одну попытку.

— Я отлично понимаю твое состояние. Ты считаешь, что Стиви тебя предал.

— И Белла. Женщины!

— И Белла, — с готовностью соглашаюсь я, надеясь, что она успокоится. — И я знаю, что ты напугана. Поверь мне, Лаура, я знаком со страхом не хуже тебя. Каждый раз, когда я вспоминаю, что мы с Беллой не муж и жена, у меня перехватывает дыхание. Легкие просто отказываются впускать в себя воздух. Я не хочу терять ее. Я понимаю, что такое страх.

Лаура с недоверием качает головой:

— Какая же она везучая! Как кошка, всегда приземляется на лапы. До встречи с тобой она могла сто раз выйти замуж, и она легкомысленно упускала каждую такую возможность. Затем она встретила тебя, и ты ее любишь. Но разве она тебя ценит? Нет, она плюет на тебя до такой степени, что смеет выйти за тебя замуж, будучи уже замужем за моим мужчиной. Но ты и тут не считаешь это за смертельное оскорбление. Удивительно. Как подумаю об этом — хочется на стенку лезть.

— Лаура, возьми себя в руки. — Хватит уже с меня истеричных женщин и разговоров на повышенных тонах. — Любовь важнее всего на свете. Она важнее, чем брачное свидетельство, узаконивающее давно почивший союз, или отсутствие свидетельства о разводе. Любовь — это единственное, что имеет значение. А я люблю Беллу.