Мужчина, женщина, ребенок - [40]

Роберту вдруг пришла в голову странная мысль. Я никогда не видел Фидлера с такого близкого расстояния, а теперь вижу, что он чем-то напоминает мне отца.

Фидлер поднял дирижерскую палочку, и концерт начался. Первым номером был марш «Когда Джонни возвращается домой».

Дождь все усиливался.

— Наверное, нам лучше уйти, — предложил Роберт.

— Нет, нет, пожалуйста, не надо.

— Ну ладно, — неохотно согласился Роберт и глянул на часы. Восемь тридцать. Самолет на Париж уже в воздухе.

В финале оркестр исполнил «Увертюру 1812 года» Чайковского со звоном церковных колоколов и залпами из маленькой гаубицы. Жан-Клод пришел в неистовый восторг, особенно когда в гуле духовых инструментов он узнал знакомую мелодию.

— «Марсельеза!» — крикнул он, вскакивая с места.

— Да, — сказал Роберт. — Это сюрприз. Специально для тебя.

Мальчик был вне себя от восторга. Он принялся хлопать еще до финала и продолжал, когда оркестр без всякого перерыва начал исполнять национальный гимн «Звезды и полосы навсегда». Теперь вся насквозь промокшая толпа поднялась и стала петь, кричать и топать ногами. Сущее столпотворение.

Вдруг все небо вспыхнуло огнями — красными, белыми, зелеными, желтыми и синими.

— Regarde, papa! — вскричал Жан-Клод. — Les feus d'artifice!

Роберт поднял мальчика себе на плечи, чтобы тот мог всласть полюбоваться фейерверком. При этом он заметил, что, несмотря на холод, тело ребенка казалось странно теплым. Слишком теплым.

— Пошли, Жан-Клод. Вернемся к машине.

Все еще держа мальчика на плечах, Роберт двинулся к мосту. Жан-Клод не сводил завороженного взора с разноцветных ракет, взрывавшихся в воздухе.

Когда они добрались до автостоянки МТИ, Жан-Клода била дрожь — Роберт пощупал ему лоб. Он просто горел.

— Поднимемся ко мне в офис, чтобы ты смог переодеться во что-нибудь сухое, — сказал Роберт.

— Хорошо, — глухим голосом ответил мальчик.

Роберт отпер багажник, схватил зеленый чемодан, и оба быстро направились к входу.

Наверху он вытер Жан-Клода бумажными полотенцами из мужского туалета. Мальчик вдруг показался совсем маленьким и хрупким. Кожа да кости. Его тонкие руки и ноги горели как огонь.

— Хочешь, я вскипячу тебе чаю?

— Нет, мне ничего не надо.

Будь я проклят, подумал Роберт, накормил ребенка всякой дрянью, да еще простудил впридачу. Заботливый папочка.

И тут его вдруг осенило. Нельзя его везти обратно в Ленсингтон. Я не умею обращаться с больными детьми.

Он закутал мальчика в свою куртку и, собравшись с духом, позвонил на Кейп-Код Шейле.

— Роберт, где ты? Здесь льет как из ведра.

— Здесь тоже. И притом сильный туман. Я не мог отправить его самолетом в такую погоду.

— Да, — мягко сказала она. И добавила: — Пожалуй, это разумно.

Наступило молчание.

— Послушай, Шейла, он промок до нитки, и, по-моему, у него жар. Может, надо отвезти его в больницу… Но…

— Ему так плохо?

— Нет. То есть, я точно не знаю. Послушай, можно я привезу его обратно? — только на один день.

Новая пауза.

— Роберт, девочки все еще очень расстроены. Они просидели весь день взаперти, и от этого им легче не стало.

— Она вздохнула. — По-моему, тебе лучше скорее приехать. А то они могут подумать, что ты совсем ушел из дома.

Роберт почувствовал огромное облегчение.

— Да, пожалуй. И вообще, он ведь останется только на день-два, не больше. Нельзя же отправлять на самолете больного ребенка. Как по-твоему?

Шейла колебалась. Роберт начал нервничать.

— По-моему, тебе лучше скорее приехать, — повторила она. Уклонившись от одного вопроса, она прямо поставила другой. Вопрос об их семье.

26

На дороге было темно и скользко. Роберт ехал слишком быстро. С каждой минутой мальчику становилось все хуже и хуже. Он сидел спокойно, прижав руки к животу, и временами еле слышно стонал.

— Включить радио? — спросил Роберт, надеясь, что музыка хоть немножко успокоит ребенка.

На шоссе никого не было. Непогода разогнала даже полицейских. В результате Роберт доехал до Кейп-Коде — кого канала за рекордное время. И продолжал гнать.

Чем ближе к дому, тем отчаяннее бушевала буря.

При повороте на Пилгрим-Спринг-роуд машину занесло, но, к счастью, Роберту почти мгновенно удалось ее выровнять.

Он взглянул на мальчика. Тот даже не заметил, что они чуть не попали в аварию. Он не замечал ничего, кроме боли в животе.

Подъехав к дому, Роберт с облегчением вздохнул и повернулся к мальчику. Глаза Жан-Клода были закрыты, головой он прислонился к дверце.

— Приехали, Жан-Клод, — прошептал Роберт и погладил мальчика по голове. — Теперь все будет хорошо.

Мальчик никак не реагировал.

— С тобой все в порядке?

Жан-Клод кивнул.

— Ты можешь идти, или взять тебя на руки? — Дождь лил не переставая.

— Я дойду сам, — медленно проговорил он.

— Хорошо. Когда я сосчитаю до трех, мы оба выскочим из дверей и побежим к дому. Ладно?

— Ладно.

Досчитав до трех, Роберт вышел в потоки воды. Он быстро глянул на правую сторону машины, увидел, что дверь Жан-Клода открывается, и ринулся к веранде.

Шейла ждала одна в гостиной. Хотя они расстались чуть больше суток назад, оба чувствовали себя так неловко, что часы казались годами. Она посмотрела на мужа, насквозь пропитанного дождем и угрызениями совести.