Мужчина моей мечты - [55]

Все чаще и чаще Анна трогает его, а он повторяет: «Не бойся. Ты не сделаешь мне больно». Он говорит с нежностью (и это выглядит в ее глазах очень странно, хотя и непонятно почему), ему как будто кажется, что Анна все делает робко, как девочка. Когда он первый раз начинает ее целовать от груди и ниже вдоль живота, а потом между бедрами, Анна шепчет:

— Если не хочешь, можешь не делать этого.

— Я знаю. Но я хочу.

Она говорит:

— А я думала, парням это не нравится.

В темноте он поднимает голову и спрашивает:

— Кто тебе такое сказал?

Поначалу, наученная горьким опытом, Анна не признается, что она девственница, но как-то раз ночью, на второй неделе их отношений, когда все только что закончилось и в комнате наступает тишина, говорит:

— Я думала о нас с тобой, и мне стало интересно, сколько у тебя было девушек до меня, с которыми ты занимался сексом? — Она лежит на боку спиной к нему, он обнимает ее.

Не задумываясь, Майк отвечает:

— Четыре.

Наступившая тишина подразумевает ответное признание. Собравшись с духом, Анна глухо произносит:

— А у меня… — На мгновение она замолкает. — Ноль.

На какую-то долю секунды время останавливается. Анне вспоминается лето и Тед. Потом Майк берет Анну за плечо, чтобы повернуть ее к себе. Когда они оказываются лицом к лицу и прижимаются обнаженными телами, он берет одну ее руку и просовывает под себя, затем берет вторую и заводит себе за спину. Сам он тоже обнимает ее, не произнося ни слова.

В студенческом центре Анна случайно встречается с Дженни.

— Я тебя теперь совсем не вижу, — говорит Дженни. — Где ты прячешься?

Анна в нерешительности закусывает губу.

— Я встречаюсь с одним парнем.

Дженни радостно вскидывает брови:

— С кем?

— Ты, наверное, его не знаешь. Это так, ничего серьезного.

— Ты сейчас не спешишь? Хочешь йогурта?

Купив замороженного йогурта, они со стаканчиками в руках под клацанье компьютерной клавиатуры (это другие студенты проверяют свои почтовые ящики) и шум постоянно открывающейся и закрывающейся двери книжного магазинчика направляются к столику. Анна рассказывает, как развиваются их отношения с Майком.

— Он вообще ничего, — заканчивает она. — Но не совсем в моем вкусе.

— А кто в твоем вкусе?

— Ну, не знаю. Таллер.

Дженни изображает крайнюю степень удивления:

— Так в чем же дело? — восклицает она. — Что тебе мешает заняться им?

Почти всегда они просто ложились в кровать и ласкали друг друга, пока не засыпали. Они не надевали пижам, не умывались, не чистили зубы, но сегодня ночью Майк достает из кармана новую зубную щетку, еще в магазинной упаковке. Показывая ее Анне, он спрашивает:

— Не возражаешь?

Она молча кивает.

— Отлично, — говорит он. — По-моему, мы переходим на следующий уровень.

Когда они укладываются в постель, он перелазит через Анну и его пенис скользит по ее телу. Этот контакт кажется чем-то обыденным. Осознание того, что их тела всего лишь тела и ничего больше, с одной стороны, очень обнадеживает, а с другой, признаться, разочаровывает. Майк ложится на нее, и какое-то время они оба не шевелятся, но через минуту он задает вопрос:

— Я твой первый парень?

— Ты не мой парень, — игриво отвечает Анна и дважды хлопает его по заду. Но говорит она, похоже, вполне серьезно. — У меня не может быть парня.

— Почему?

— Потому что я Анна.

— И что это значит?

Неужели это действительно происходит? Из того, что Анна знает по рассказам других, для себя она давно сделала вывод, что обсуждение с молодым человеком взаимоотношений — это что-то такое же для нее невероятное, как, скажем, поездка на сафари или участие в чемпионате по боулингу, что-то такое, чем занимаются другие люди, но что вряд ли когда-нибудь коснется ее. То, что в эту секунду именно она ведет такой разговор, облегчения не приносит. Во всяком случае, это не доказывает ничего такого, что Анне хотелось бы считать доказанным. Все кажется каким-то ненастоящим, и в ней вновь пробуждается ощущение, что они — актеры, исполняющие свои роли.

— И как же мне представлять тебя людям? — спрашивает Майк.

— Как Анну, — отвечает она.

Фиг звонит во вторник днем.

— Я только что говорила по телефону с агентом из бюро путешествий, — сообщает она. — Мне нужно перезвонить ей до пяти. Ты же едешь, да?

На часах — без двадцати пять.

— Напомни мне, в какой день вылет?

— Анна, какая разница? У тебя что, какие-то дела появились?

Анна просто не может рассказать Фиг про Майка и потому уверена: ни к чему хорошему это не приведет.

— А вдруг у меня контрольная будет? — отвечает она вопросом на вопрос.

— Ладно, мы летим в третью субботу октября. Билет стоит чуть дороже трехсот долларов.

Анна вздыхает. Сейчас, когда она влезла в долги, деньги начинают казаться чем-то эфемерным. Какая разница, сколько ты должна — одиннадцать тысяч или одиннадцать тысяч триста долларов?

— Договорились, — бросает она в трубку.

Третья суббота октября — день рождения Майка. Ему исполняется двадцать два.

— Я же тебе рассказывал. Помнишь, когда мы обсуждали поездку к моей маме?

Он прав. После его слов Анна сразу же отчетливо вспомнила тот разговор. Она говорит:

— По крайней мере, это не круглая дата, тебе же не двадцать лет исполняется.