Мужчина мечты. Как массовая культура создавала образ идеального мужчины - [19]

Книга «Навеки твоя Эмбер» произвела фурор – в первую неделю после публикации было продано 100 000 экземпляров[156]. В четырнадцати штатах США ее запретили; католическая церковь ее осудила. Права на экранизацию тут же купила кинокомпания Twentieth Century Fox, а ассоциация кинопроизводителей и кинопрокатчиков забила тревогу[157]. Генеральный прокурор штата Массачусетс, поясняя свои претензии к книге, сделал известное заявление о том, что в истории насчитали 70 отсылок к половым актам, 39 – к внебрачным беременностям, 7 – к абортам, 10 описаний процесса раздевания женщины перед мужчиной и еще «49 разнообразных спорных событий»[158]. Кроме того, опасение вызывал выбранный рекламщиками подход к распространению книги. Например, в одной из аннотаций читателям обещали, что главная героиня истории «напомнит им Скарлетт О’Хара и Екатерину Великую, изящно обмотанных динамитом и окруженных легко воспламеняющимися молодыми казановами из коррумпированного двора Карла II»[159]. Внимание прессы привлекала и сама Уинзор. Ей было чуть больше двадцати, когда книгу впервые опубликовали, но на фотографиях в газетах и журналах она позировала как кинозвезда. Это подливало масла в огонь: как могла такая молодая и приятная девушка выдумать все эти пикантные подробности? Сама Уинзор ни в чем не раскаивалась и утверждала, что написала всего две явно сексуальные сцены – и обе издатель, Макмиллан, публиковать не стал[160]. Она заработала целое состояние – и дурную славу. Ава Гарднер рассказывала, как ее бывший муж, музыкант Арти Шоу, усмехнулся, когда поймал ее за чтением этой дрянной глупой книжицы[161]. Их отношения продлились недолго. Но что особенно интересно: через два года Арти Шоу женился на Кэтлин Уинзор.

Скарлетт и Эмбер были женщинами амбициозными и сообразительными. Маргарет Митчелл писала[162], что больше всего Скарлетт подошло бы слово «стремительная». Обеих девушек можно назвать свободными, независимыми. Их имена намекают на яркость личности: Скарлетт – от английского «scarlet», что означает «алый» или «греховный»; Эмбер – от английского «amber», то есть янтарь (Маргарет Митчелл отказалась от идеи назвать свою героиню Pansy – в переводе с английского «анютины глазки» – потому что боялась, что это создаст у читателя неверное впечатление)[163]. Жизни обеих девушек во многом строятся вокруг их романтической одержимости и неконтролируемых страстей. Страсть Эмбер имеет сексуальную природу; страсть Скарлетт иного рода: сексуальный интерес к Ретту формируется медленно, а поступками ее руководят мысли об идеализированном образе Эшли Уилкса и владении земельным участком, Тарой. Ни одну из героинь нельзя назвать примером для подражания, ни одна из них в конце не получает желаемого – да и осознает свои истинные потребности слишком поздно. Однако читательниц они всегда привлекали своей живостью, активностью, мечтательностью и несовершенством. Многочисленные женщины называли своих дочерей в честь Скарлетт и Эмбер, а киноактриса Джоан Коллинз назвала одну из своих дочерей Тарой[164]. В контексте Великобритании 1945-го у романа Уинзор было и еще одно измерение привлекательности. Страна долгое время не могла избавиться от военного аскетизма; в частности, нормировалась одежда и предметы роскоши. А книга «Навеки твоя Эмбер» изобиловала воображаемыми роскошествами. Элани Шоуолтер, феминистка и литературный критик, называла наряды Эмбер «удивительным феноменом модной порнографии»[165]. Эмбер расхаживает по Лондону в изумрудном бархате, богатых мехах, золотой парче, а ее соболиную муфту украшает изумрудная россыпь.

Сам вид подобного богатства восхищал женщин послевоенной Великобритании, которым бережливость и постоянное латание дыр надоели до тошноты. Реакция на долгие годы вынужденной скупости сделала стиль «новый облик» (New Look) от Кристиана Диора таким непреодолимо привлекательным – с его расточительным использованием дорогих материалов и огромными шелковыми розами на ярких пышных юбках[166]. Британский историк Кэролин Стидман красноречиво описывает переживания своей матери в эти годы, ее страстное желание приобреcти притягательную юбку стиля «новый облик»[167]. Аскетизм затрагивал не только материальный мир: людям приходилось быть скупыми и на эмоции, сжимать зубы и выживать в условиях дефицита. Такое настроение довлело в фильме Дэвида Лина «Короткая встреча» (Brief Encounter, 1945), экранизации драмы Ноэла Кауарда. Селия Джонсон сыграла Лору, домохозяйку из среднего класса, которая случайно встречает молодого врача (тоже женатого) на железнодорожной станции и влюбляется в него. Их взаимное притяжение едва не превращается в роман, но мораль одерживает верх над страстью, хотя героям это решение дается нелегко. Лора какое-то время даже раздумывает над тем, чтобы броситься под поезд, но потом, будто в трансе, возвращается к своему привычному и понимающему мужу. «Тебе, похоже, приснился дурной сон?» – сочувственно спрашивает тот, заглядывая ей в глаза. Сдержанность побеждает сексуальное желание и самовыражение: семейные ценности торжествуют[168]