Муж для княжны Волконской - [4]

— Ишь, заботится, помрем — долг не отдадим! Данила в раздумье проговорил уважительным тоном к рисковому купцу:

— Переселенцы и впрямь мрут как мухи. С кого долг взыщешь? Не боится рисковать. Данила начал собираться на охоту. Конечно, муке цена полтинник, но это в лавке, когда выкладываешь наличные. А в долг, да еще с доставкой… Надо самому наведаться в лавку. Китайцы да хунхузы вольно ездят по этой земле, а он, Данила Ковалев, за полгода так и не отошел дальше чем за версту. Разве он не на своей земле? …Добыв дюжину белок и двух соболей, Данила запряг коня в розвальни, оделся потеплее. В задок саней бросил шкурки, ружье положил рядышком. Прошлый раз прямо перед домом здоровенный секач дорогу перебежал, даже не перебежал, а перешел, нагло поглядывая на человека маленькими злыми глазками. Мороз был сильный, лед по реке сверкал синими искрами. Данила кутался, терпел, но холод заставлял вскакивать, бежать рядом с санями. Разогревшись, валился на сани, отдыхал, потом холодные иглы пробирались под шубу, и снова бег по льду, кое-где занесенному снегом.

Он лежал, слушая скрип и шелест под полозьями, когда впереди послышался лай. Дыхание еще стояло колом, в горле першило, в груди сипело, и Данила некоторое время прислушивался, не в силах подняться. Лай стал громче, и Данила сел, потрогал ружье. Впереди из белесой мглы вынырнула собачья упряжка, за ней еще одна. В передних нартах сидели двое, в задних — трое. Рослый вожак с ожесточенным лаем, даже не лаем, а хрипом, кинулся на коня Данилы, за вожаком потянулась вся стая. Конь испуганно всхрапнул, попятился, вожак прыгнул, норовя укусить за ногу, но шлея дернула его назад, он подтянул собак ближе, снова бросился, на этот раз промахнулся или конь успел убрать ногу, а в третий раз, когда на солнце блеснули острые, сахарно-белые клыки, Данила выстрелил. Пес подпрыгнул, ударился о лед. Из пробитой головы потекла кровь, над ней поднялся горячий пар. Из нарт с угрожающими криками выпрыгивали люди. Данила повел ружьем:

— Стоять на месте! Двое с передних нарт остановились. Оба были широкоскулые, с решительными лицами, одеты богато. На задних еще кричали, размахивали руками. Над головой у одного сверкнуло широкое лезвие. Данила сперва подумал на топор, но то оказался широкий меч с расширяющимся к концу отогнутым краем.

— Уберите собак к чертовой матери! — закричал Данила.

— Кто такая? Ты кто такая? — визгливо крикнул высокий с передней нарты.

— Я здесь живу, — раздельно ответил Данила. — Это моя земля. Я — Данила Ковалев. А ты кто, который прет не глядя и распускает собак? С задних нарт соскочили трое. В руке одного было ружье, второй держал меч, у третьего блеснул нож. Двое с передних нарт не отвечали Даниле. Один озлобленно и торжествующе глядел на него, второй бросил что-то повелительное задним на своем языке.

— Стоять на месте, — велел Данила угрожающе спокойно. — Вы понимаете?! Высокий в богатой одежде важно разжал губы:

— Ты, — сказал он тонким голоском, — уходить с дороги. За убитую собаку подаришь нам коня.

— Черта с два, — ответил Данила сердито. Второй коротко кивнул. Трое с задней нарты бросились вперед. Данила быстро выстрелил два раза, спрыгнул с саней, ударом приклада в зубы свалил третьего, подхватил чужое ружье, вскинул к плечу:

— Вы так, да? Его трясло. Никогда раньше не стрелял в человека, но сейчас его колотило от бешенства. Только бы эти двое шевельнулись, сказали что супротив, чтобы и в этих тоже стрелять. Двое, которым он прострелил руки, побежали с воем обратно, оставляя кровавые следы. На снегу остался меч с широким лезвием. Третий ползал, руки и ноги разъезжались на льду, он падал лицом вниз, из расквашенных губ текла кровь. Данила повел стволом на оставшихся двоих, которые теперь оцепенели, как замороженные:

— Ну, продолжим? Его пальцы подрагивали на курке. Это было не ружье, а настоящая винтовка. По старинке их еще звали штуцерами. Заряжено или нет, Данила проверить не успел, проверят эти двое в дорогих шубах. Но в тайге никто не держит незаряженным ружье. Двое попятились, сели в сани. Один рявкнул, с задних саней сбежали помочь третьему, что едва поднялся на ноги. С задней нарты быстро перепрягли огромного пса вместо убитого вожака, низкорослый завизжал на собак. Те рванули и понеслись по глубокому снегу, стороной объезжая сани Данилы. Вторые нарты поехали по их следу, но двигались неуклюже, с саней прокричали угрожающе. Когда они скрылись из виду, Данила тяжело рухнул в сани. Конь тронулся, только тогда Данила заорал, соскочил, вернулся за мечом. Разгреб снег и вытащил диковинный меч. Недобрая тяжесть оттягивала руку, и Данила с изумлением рассматривал тяжелое оружие, прекрасно отделанную рукоять, острое как бритва лезвие. Таким дикого кабана зарубить можно, только какой кабан подпустит так близко? Снег скрипел под полозьями. Солнце слепило, на душе было мрачно. Ввязался в скандал, зачем? Хорошо, хоть никого не убил. Но что за люди? Даже не назвались. Не гольды, те, по слухам, совсем бедные, робкие. И не китайцы-купцы, тем незачем лезть в драку. Купцы со всеми стараются дружить. Конь бежал споро, Данила не спрыгивал с саней, было жарко. Меч и чужую