Муж для княжны Волконской - [3]

— Да ить с такой рыбой, — бормотал ошарашенный Карп, — и на лодке речку не переплывешь. Как лесосплав! Рассказать про такое в России — не поверят!

— Или перебросить бы такое богатство в наши края, — добавила Настя добросердечно, — сколько там народу голодает.

— Под лежачий камень вода не текет, а каравай за лодырем не гоняется. …Через пару дней Данила с Ваняткой прошли вдоль реки вниз, забрели в мелкую протоку, мальчишка испуганно вскрикнул. Данила заторопился за ним. Ванятка топтался на отмели, поднимая попеременно ноги. Он стоял по щиколотку в красной крупной икре. Данила зачерпнул горсть, поднес к глазам. Икринки были непривычно крупные, янтарно-пурпурные. Ванятка закричал удивленно:

— Ее тут видимо-невидимо! Вон до мыса и дальше. Волны выплескивали икру на берег, она прямо на глазах ссыхалась под жаркими лучами солнца, в тени влажно блестела, похожая на яркие бусинки. Данила и Ванятка шли по икре, теплая вода плескалась по щиколотку, а в отдельных местах доходила до коленей. Данила брезгливо выбрался на сухой берег. В этом сумасшедшем. расточительстве было что-то страшное, пугающее.

2 глава Первые гости, первые враги

За раскорчевкой не заметили, как наступила осень. Детвора таскала наскоро сплетенными лукошками крупные орехи. Трава и мох стали кроваво-красными от созревшей брусники. Бабы и дети носили доспевающий виноград, подбирали последние ягоды осыпающейся голубики. Тайга отступила. Огромные участки земли чернели, освобожденные от «чертолома», дикого переплетения завалов сухих и гниющих стволов, кустов, таежной травы. Данила свой участок выпалывал трижды, не давая сорной траве укорениться. В январе переселенцев взбудоражил лай множества собак. Данила выскочил из землянки одним из первых, остановился, щурясь на ослепительный снег. Внизу под берегом разлеглась дюжина мохнатых собак, впряженных в длинные сани. Собаки высовывали красные языки, часто дышали. Над санями копошились трое мужиков, одетых в длинные шубы странного покроя. На снег падали ремни, открывая тюки, туго набитые мешки. Мужики выходили из землянок с опаской. Бабы совсем не высовывались, глядели в окошки. На всех внезапно напал страх. Данила тоже ощутил нечто вроде пугающей неуверенности: уже полгода, даже больше, только рожи своих переселенцев, никого больше. А тут новые люди! Он пересилил себя, подошел к приезжим. Один разогнулся, услышав скрип снега за спиной, выпрямился. На Данилу

глянули черные раскосые глаза, быстрые и проницательные, с оситринкой.

— Слыхать, переселенцы, хотел помочь. Я друг, Ген Дашен.

— Данила Ковалев. По батюшке Захарович. Или просто Данила.

— Данила, — повторил китаец улыбчиво. — Я помогать, товары привозить! Надо?

— Еще как надо, но платить нечем, — ответил Данила. — Денег нету. Китаец радостно заулыбался, закивал, быстро заговорил:

— Долг, долг давать. Чувствуя, что за спиной собираются переселенцы, Данила спросил:

— Отдавать чем будем? Торговец ответил моментально, будто отрепетировал весь разговор и вел по нему Данилу, как бычка на веревочке:

— Лис лови, соболей, белок. Шкурки! Зачем сиди сложа руки? Верно, подумал Данила с досадой. Дожили, китаец учит. Вслух сказал:

— Чем и как? Рыбу палками били, смехота! Соболя палкой не пришибешь.

— А у тебя ружье, — ответил китаец резонно. — Патроны надо? Порох надо? Что надо? Говори! Данила почесал в затылке, понимая, что и другие сейчас полезли в затылок по расейской привычке, начинают раздумывать.

— Показывай товар, — со вздохом сказал Данила. Он подумал, что, пока посмотрит товар, успеет подумать, понять, как дальше быть, и решит: брать или не брать. Но сам понимал, что брать надо. За зиму, хотя она еще только началась, обнищали. Обтрепалась одежка, кончилась мука, зерно берегли для посева. Нужны неводы, раньше о них не подумали. В землянке Карпа разложили товары по полатям, детишек перегнали в половину Данилы. В мешках была мука, при ви-> де которой,у переселенцев загорелись глаза, в тюках — ситец, пуговицы, нитки, иголки, стеклянные бусы.

— Почем мука? — спросил Карп как можно равнодушнее.

— Три рубля, — ответил купец.

— Три? — ахнул Карп, не веря своим ушам. — Ты сказал — три?

— Три, — кивнул китаец и заулыбался. — Совсем даром, правда?

— Да это же грабеж! — задохнулся Карп. Мужики возмущенно загалдели. Китаец пожал плечами.

— Вы сидеть, жопы греть! Я купец, сам запрягай собак, сам грузи, сам вези. Вы не хотеть за три? Приезжайте в лавку, отдам по два! Данила оглядел рассерженные лица. Дьявол! Хитрый китаеза прав. Сидим, задники попрели, весны ждем. А этот шурует по реке, сопкам. Их взгляды встретились. Китаец спросил:

— Берешь?

— Мне нужны лыжи, — ответил Данила, загибая палец. — Дробь, порох. Денег сейчас нету, отдам летом.

— Зимой, — сказал китаец. — Зверя бей', шкурки неси. Еще в долг дам. Ты сильный, я вижу. Отдашь.

— Постараюсь, — сказал Данила тяжело, — я постараюсь. Когда китаец распродал всю муку и товары, сказал наставительно:

— Зимой ягоды ешь! Копай, копай в снегу еще. Помрешь, не будешь кушать. Не найдешь, кору грызи, в воде вари — пей! Они уселись в сани, гикнули на собак. Впереди сидевший помощник огрел псов длинной палкой, нарты рванулись вперед. Дед Захар, глядя вслед, сказал угрюмо: