Муж амазонки - [41]

Карета делала остановки у станций, где перепрягали лошадей, и менялся возница. По пути подбирали пассажиров или высаживали. Чтобы поесть или умыться времени стоянок хватало, но вообще-то двигался экипаж ходко, покрывая за сутки расстояние пяти-семи пеших дневных переходов. А, может, и десяток — на глаз ведь оценивал. Супруга по-прежнему оставалась молчалива, но, судя по выражению лица, настроение у неё было благостным. Вот и хорошо. Базиль столько всего нужного успел придумать за эти дни, что теперь был скорее рад путешествию, во время которого привёл в порядок свои мысли.

Просторный одноэтажный дворец, король с королевой, светлая спальня, банька, богатый стол — всё это замечательно, но деятельной натуре герцога Болоцкого нужно чем-то заняться, пока его благоверная шепчется с маменькой, беседует с папенькой и щебечет с подругами. Ха! Ведь в столице должна быть библиотека!

* * *

— Герцог — гость нашей королевы и муж принцессы Зои, — такую рекомендацию дала Базилю девушка, направленная проводить его в хранилище знаний. Пожилой мужчина в чёрной мантии, восседающий за конторкой на высоком табурете, оглядел юношу с ног до головы, кивнул, видимо соглашаясь с услышанным, и уткнулся в текст книги, раскрытой перед ним. Это было и всё, что он оказался способен сделать для высокого посетителя.

Амазонку такая сдержанность, похоже, тоже озадачила. Она виновато взглянула на своего подопечного, и развела руками: мол, вот оно как. Показал ей глазами на кресло в углу и… она туда уселась. Просторный зал на четыре длинных стены, представляющие собой сплошные стеллажи с книгами, свитками, папками и даже просто стопками исписанной бумаги, производил двоякое впечатление. С одной стороны, хранится тут много чего, но его, этого самого, в несколько раз меньше, чем у них в Храме Знаний. С другой — доступ ко всем полкам прост и нагляден — повсюду приделаны поясняющие таблички. Двое посетителей за столами посреди этого обширного помещения выглядят занятыми. Тихо тут.

Подошёл к стеллажам, присмотрелся к поясняющим надписям — много разных тематик. Философию, богословие и юриспруденцию пропустил, из того, что находилось в разделе математических наук, тоже ничего не привлекло его внимания. Механика, ремесла, огромный химический раздел. Медленно продвигаясь мимо географических атласов и описаний агротехники, а потом и далее, постепенно замкнул контур своего маршрута, добравшись до полок с художественными произведениями. Вот незадача, он раньше и не знал, что их так много. В детстве папа или мама читали ему и сёстрам с братьями сказки на ночь. Это от силы два десятка толстеньких томиков, так что практически все эти повествования он прослушал, в своё время, не меньше, чем по три раза, потому что подрастали младшие, но старшие тоже не отказывали себе в удовольствии послушать их ещё разок.

А тут не меньше, чем три сотни разных корешков торчит, красуясь тиснеными буквами названий. Он и не представлял себе раньше, что в мире существует столько придуманных людьми историй. Стало очень интересно и, прежде чем начать изучение этого малоизвестного пласта культуры, Базиль отпустил провожатую. Он здесь надолго.

* * *

Немало знакомых историй оказалось в этих книгах. Переписчики, копируют тексты не всегда дословно, частенько добавляют или убавляют от себя, а то и изменения вносят по своему разумению. Если в технических книгах это встречается редко, и может быть объяснено невнимательностью, то в области литературы придуманной, или сочинённой под впечатлением от произошедших событий, разнобой просто поразительный. Вот как-то умудряются люди за счёт, порой, простой перестановки слов выразить своё отношение к описываемому.

Проглатывая книжку за книжкой, Базиль только диву давался. Ведь основная масса повествований обязательно включала в себя любовь, как непременный компонент, объясняющий нелогичность поступков персонажей. Причём, в большинстве случаев это приводило к трагическим последствиям, из чего с полной очевидностью должно было последовать заключение о необходимости не поддаваться зову сердца, а мыслить с холодной ясностью и учитывать максимальное количество обстоятельств.

Но… нет! Авторы наделяли своих героев поистине безумным стремлением к соединению и заставляли ради этого идти на жертвы или совершать подвиги. Реже — выдумывать и реализовывать хитроумные планы и исполнять их с невероятной изощрённостью. Что особенно показательно — поймал себя на мысли — всегда читатель, то есть он, сочувствовал влюблённым.

Невольно задумался о себе и о Зое. У них всё не по-книжному. Началось у обоих от разума, вроде, как воле родительской подчинились. Потом инстинкты сработали, и возникла привычка. Теперь, познакомившись и сжившись, они просто тихо и мирно, то ценят друг друга, то терпят, если что-то пришлось не по душе. Кажется, в биологии к такому сожительству применяется термин «симбиоз». Вот нет в этом ничего романтического или возвышенного, а случись расстаться — и обоим будет больно.

Пробежался по памяти, ковыряясь в собственных чувствах последнего периода. Точно. Зоя захотела к маме, а он не отправил её в сопровождении свиты — вот даже мысли такой в голове не возникло — а бросил все дела и поехал сам сопровождать своё сокровище. Почему он так поступил? Ведь ни капельки это не логично. То есть — совершил глупость во имя любви. М-дя. А ведь она, заводя с ним разговор, наверное, втайне надеялась именно на это? Маленькая!