Музей Монстров - [54]

Это случилось как раз перед тем, как ее близкие начали замечать перемены. Коготки Шейлы стали быстрее и острее. Любой, даже случайный взгляд Девор казался хищным и опасным. Ее манеры, особенно в публичных местах, стали по-кошачьи грациозны, словно у охотницы после игр гораздо более серьезных, чем та, в которую она теперь играла. Но самым изумительным изменением, происшедшим в характере мисс Девор, стала внезапная и беспримерная страсть к сырому мясу. Причем, она предпочитала сердца животных и птиц, которых мы приучены есть в немного более цивилизованном виде.

Даже ее агент по рекламе не решился воспользоваться этим. Он выбивался из сил, чтобы скрыть новую привычку Шейлы. Но Арабелла Бэст разнюхала дурной душок и налетела на нее, как сокол. У журналистки, между прочим, появился зуб на мисс Девор. Она намекнула на это в своем столбце, но миллионы американцев ее не поняли.

Тем временем Григсби Хезер развил бурную деятельность. Он направил Герберту длинное письмо, настаивая на том, чтобы тот забрал парик у мисс Девор, иначе это обрастет серьезными последствиями. «Парик заряжен энергией мстящего духа, – сообщал он в письме. – А это великая опасность для той леди, которая его носит. Я бы никогда не отдал этот экспонат моей коллекции, но меня заверили, что мисс Девор будет носить его лишь краткое время.» И так далее, и тому подобное. Однако Герберт, будучи богатым невежей, считал любой вопрос о «серьезных последствиях» чем-то похожим на пьяную драку. А поскольку он пережил их немало, то по привычке полагал, что справится и с этой – к тому же угроза исходила из далекой Англии.

Впрочем, «мстящий дух» его немного удивил. Надо признать, что в биологических видах деятельности Герберт разбирался лучше, чем в словах из трех и более слогов. Он заглянул в словарь и прочитал там фразу – «То, что передается от мертвого или изгнанного.»

Туфта, подумал Герберт. Этот придурок Хезер явно выбрал плохое слово.

На следующий день Герберт спросил о мстящем духе своего камердинера. В отличие от хозяина, тот имел несколько ученых степеней, в силу чего и был нанят на службу.

– Мстящий дух – это то, что оставили, – пояснил камердинер. – Что-то похожее на привидение, если вы понимаете, о чем я говорю.

– Нет, не понимаю, – рявкнул Герберт с той характерной грубостью, которую он позволял себе проявлять с людьми, чьи чеки подписывал в конце каждой недели.

Слуга почесал затылок и изрек:

– Короче, если я умру и оставлю после себя часть своей личности, она станет мстящим духом и будет изводить вас до потери чувств.

– Вот теперь понятно, – согласился Герберт.

Он неделю размышлял над словами камердинера, но потом вернулся к первоначальной гипотезе. А Хезер написал еще одно письмо. В нем он открыто заявлял, что Мэг Пейтон никогда не совершила бы тех убийств, если бы не носила свой парик. Оказывается, подобных убийств насчитывалось гораздо больше, чем указывалось в печати – взять хотя бы тот ужасный случай, свойственный для практики жрецов мексиканских ацтеков, которые приносили богу Солнца кровавые жертвы. Но знание Герберта об ацтеках было таким же глубоким, как наши научные взгляды на тайны вселенной. И это сослужило Герберту плохую службу.

Что касается Шейлы Девор, то дело начало принимать «веселенький» оборот. Ее страсть к сырому мясу вышла изпод контроля. К тому же, красотка стала настоящим столпом эгоизма: ей нельзя было противоречить, мешать и отказывать в просьбах. Она уволила горничную, повара, экономку, дворецкого, садовника и осталась одна в ту роковую ночь, когда Герберт пришел отговаривать ее от отвратительной привычки.

Он позвонил в колокольчик, но ему никто не ответил. Герберт заглянул в окно и увидел, что Шейла сидит у туалетного столика, заваленного всякими безделушками. Но он увидел не только их. В зеркале позади нее он заметил ужасную карикатуру на лицо – но не на женское личико, нет! То был ужасный морщинистый лик старика, с невероятно злобными глазами. И что хуже всего, этот лик находился там, где должна была красоваться мордашка Шейлы.

Герберт вскрикнул, и Шейла повернулась. К счастью для рассудка молодого плейбоя, на него смотрело знакомое лицо. Мисс Девор вышла к нему, немного раздраженно впустила в дом и вновь вернулась к туалетному столику. Герберт семенил за ней по пятам. Но Шейла и не думала вести с ним беседу. Ее очаровал какой-то каменный инструмент, похожий на подкову с рукояткой. Как оказалось, Шейла приобрела его за день до того в антикварном магазине Сан-Франциско. Ничего подобного Герберт прежде не видел. Но так как сфера его внимания замыкалась исключительно на банковских счетах, яхтах, женщинах и светской жизни, этот предмет показался ему неинтересным.

Кстати, и Шейла ничего подобного прежде не видела – тем не менее, она знала, что делают с этим предметом, когда приходит время.

Интуитивно Герберт понимал, что выбрал плохой момент для проявлений недовольства. И все же, по своему слабоумию, столь характерному для него, он начал говорить о дурных сторонах ее экзотической диеты. Шейла не сказала ни слова. Одного взгляда этих глаз оказалось достаточно для того, чтобы Герберт подавился. Эти глаза не принадлежали мисс Девор. То были глаза старика, которого он видел в зеркале. Гербер с трудом проглотил слюну и встал с кресла. Но Шейла нанесла удар с парализующей быстротой.