Муза винодела - [2]

Симона уже готова была влюбиться в это прекрасное место.

Сара, позвякивая ключами, направилась к двери:

— Я пришлю вам человека с запиской. Там будет указано, на какой полке в винном погребе хранится ваше шампанское. Когда нужно будет его получить, вы просто отправите кого-нибудь туда с этим листочком.

— Это шампанское специально для свадебных тостов, — пояснила Симона. — А прием, насколько я поняла, состоится здесь, в ресторане. — Сара кивнула. — Тогда, быть может, вы такую же записку передадите и метрдотелю?

— Хорошо.

Симона подождала, пока за Сарой закрылась дверь. Потом взяла свою туалетную сумочку и пошла в ванную, отделанную светло-серым мрамором, с пушистыми полотенцами и подсветкой вокруг зеркала.

— О да, — пробормотала она. — Это место просто полно сюрпризов. Похоже, я действительно могла бы в него влюбиться.

Симона родилась в богатой семье, состояние которой продолжало расти год от года, но это не означало, что она привыкла принимать все преимущества, которые ей давали деньги, как должное. Наоборот, она всегда ценила любые проявления красоты.

Через несколько минут Симона вышла из наполненной клубами пара душевой кабинки и стянула со штанги белое махровое полотенце. Она едва закончила вытирать голову, когда раздался стук в дверь.

Должно быть, работник из погреба, о котором предупреждала Сара. Нетерпеливый работник.

— Подождите! — крикнула Симона, обматываясь полотенцем. Убедившись, что оно надежно закреплено, она приоткрыла дверь и выглянула.

Нет, это был не работник из погреба. Хотя вид у него подходящий, судя по потертым ботинкам и поношенным джинсам. Серая футболка тоже видала лучшие дни и могла бы показаться совершенно бесформенной, если бы под ней не скрывалась мускулистая грудь. Его лицо было точно таким, как в ее мечтах, — четко очерченное и невозможно красивое. Когда-то любимое… Симона частенько видела во сне эти потрясающие синие глаза. Они всегда смеялись, приглашая разделить радость или шутку. Сейчас они были серьезны.

— Твоя записка, — сказал он, зажав бумажку между длинными пальцами. — Я как раз привез красное вино для свадьбы, когда принесли шампанское.

Симона чуть шире приоткрыла дверь и взяла записку. Их пальцы даже не соприкоснулись. Его глаза даже не потеплели. Совсем не как в мечтах. Вот она, жесткая, неумолимая реальность.

— Mercy.

— Ты рано приехала, — были его следующие слова.

— Да. — Что еще она могла сказать? Что специально прилетела на день раньше, не желая, чтобы ее встречали в аэропорту? Что ей требовалось время, чтобы подготовиться к встрече с ним? — Да, немного раньше.

Прищурившись, Рафаэль пристально разглядывал ее лицо:

— Я могу войти?

— Нет! Это вышло слишком поспешно. — Нет, — произнесла она более спокойно, пытаясь взять себя в руки. — Сейчас не самое подходящее время.

Он нахмурился:

— Прошу прощения. Не знал, что у тебя тут компания.

Компания? Он подозревает, что она прибыла на свадьбу под ручку с любовником? Симона отошла в сторону и распахнула дверь, предоставляя ему возможность убедиться, что в номере никого нет.

День — так звали Рафаэля в Кавернесе, когда они были детьми, а Кавернес был его домом. День — из-за солнечного характера и сияющей улыбки, хотя Раф был нежеланным и нелюбимым сыном их экономки. А Люсьен, ее брат и товарищ во всех проделках, Люсьен, с его внимательными темными глазами и черными как смоль волосами, был Ночью. Теперь, казалось, они поменялись ролями.

— Я не одета сейчас. — Встретить его вот так — без макияжа и в одном только полотенце — совсем не входило в ее планы. — Поэтому, если ты будешь так любезен…

— Ну, любезностью я, положим, никогда не отличался. — Прислонившись к дверному косяку, он смерил Симону ленивым взглядом с головы до ног. — Тебе идет это полотенце.

Рафаэль умел очаровывать, даже когда был «плохим мальчиком». Она этого не забыла.

— Все еще бросаешь вызов миру? Как предсказуемо!

— Нет, это все в прошлом. — Уголок его рта дрогнул. — Теперь я хочу им управлять.

— М-м-м. — Симона бросила на него многозначительный взгляд. — Я думаю, ты мог бы заинтересовать какого-нибудь психолога.

— Возможно, — пробормотал он. — Если только она согласится стать «плохой девочкой» и снимет с себя всю одежду.

У Симоны перехватило дыхание, и она ощутила, как жар, вспыхнув внизу живота, быстро добрался до ее щек.

— А потом она могла бы заняться анализом собственной личности, — продолжал он завораживающим голосом, похожим на рокот прибоя. — Потому что вряд ли ее заинтересует моя персона. Я ведь, по сути, открытая душа.

Симона чувствовала, что ее притягивает к нему, словно мошку к пламени. Взгляд молодой женщины упал на чемодан, стоящий возле двери. Она потянула чемодан за ручку, стараясь сохранять спокойствие.

— Я только что приехала и еще не готова. Мы сможем поговорить через десять минут, — сказала Симона и тут же пожалела об этом, потому что голос ей не повиновался. Она покатила чемодан в сторону ванной. — Закрой за собой дверь, если решишь не ждать меня, — бросила она через плечо.

— Я не твой слуга, принцесса. — Он даже не пытался смягчить тон. — И ты никогда не была готова для меня.