Муза ночных кошмаров - [133]

Видеть их такими было просто ужасно, и Сарай цеплялась за знание, что это все неправда. Они оба живы и находятся в Плаче. Девушка пошла дальше и почти сразу наткнулась на другое замерзшее лицо – на сей раз незнакомое. Потом еще одно. Дорожка из лиц пряталась подо льдом и вела прямиком к человеческим силуэтам вдалеке, как тропинка из жутких камешков. Она перестала смотреть, перестала считать и, усмирив свои чувства, прошла мимо, поспешив к той троице, словно они могли положить этому конец.

Добежала. Они кутались в шкуры и меха, их лица – лазурные – прятались в капюшонах с меховой опушкой. Самой низенькой была Нова. Она выглядела испуганной, решительной, истощенной и мрачной. С ней были двое мужчин: один пожилой, а один средних лет. Рядом находились сани, запряженные собаками. Долгое путешествие подходило к концу, их пункт назначения виднелся на горизонте в виде струек дыма из дымоходов.

По крайней мере, это пункт назначения Новы. Мужчины дальше не пойдут. Под внимательным взглядом Сарай Нова заговорила с ними – голос сухой, слова фатальные, – отдавая команду, которой они не могли перечить. Вздрогнув, Сарай осознала, что понимает приказ, – его суть, если не точные слова; сон подпитывал ее знанием на некоем глубинном уровне, находившемся ниже языкового. Команда была проста.

Ступайте в море.

С глазами, наполненными ужасом, мужчины ступили с ледяного края и, подобно булыжникам, погрузились в черную воду. И, вот так просто, их не стало.

Сарай затошнило, будто все это происходило взаправду. Но тут она поняла, что это действительно происходило, и эти мужчины были первыми, кого убила Нова. Они – первые, Эрил-Фейн и Азарин – последние. Дорожка из лиц – жертвы Новы. Сарай посмотрела туда, откуда пришла, и их несметное количество потрясло ее до глубины души. Сколько жизней забрала Нова, сколько душ приговорила к исчезновению? После стольких жертв станет ли она мешкать, прежде чем добавить новых к этому жуткому списку?

Развернувшись, Сарай с дрожью обнаружила, что Нова смотрит прямо на нее.

В своем спешном решении испытать удачу она даже не задалась вопросом, сможет ли Нова ее увидеть. Минья была второй, кому это удалось, первым – Лазло. Значит ли, что на это способен только Мезартим, но не люди? Или же это очередной нюанс ее дара, изменившийся после смерти? Теперь это не важно. Значение имеет только подозрение в темных глазах Новы, пригвоздивших ее к месту.

– А ты что тут делаешь? – спросила она, и Сарай догадалась, что Нова узнала ее. В ее взгляде мелькнула враждебность.

– Я следовала по дорожке, – ответила она, указывая на лица подо льдом.

К ним присоединились двое мужчин, которые только что погибли. Трещина заросла, вновь покрываясь льдом, и их лица крепко прижались к нему, будто пытаясь высвободиться. Сарай гадала, понимает ли ее речь Нова, как она поняла ее.

Похоже, что так.

– Откуда? – поинтересовалась Нова, с подозрением глядя на лед. Ее голос был таким юным. Лицо полнее, глаза открыты шире, пока не затронутые столетиями взглядов на горизонт.

– С… конца, – ответила Сарай.

– Это не конец, – отрезала Нова. – До конца не добраться, пока не умрешь.

Сарай попыталась осмыслить ее слова. Значит ли это, что убийствам не будет конца, пока не умрешь, что жизнь состоит из тропинки трупов? Она не спрашивала. Вместо этого, указав на два ближайших лица, рискнула полюбопытствовать:

– Но это начало, верно? – С этого и начался путь убийства, но на лице Новы не было сожаления. – Что тебе сделали эти двое?

Нова посмотрела на них безо всяких эмоций, словно они и вправду не более чем камни, образующие тропинку. Затем указала на одного.

– Этот меня продал. – На второго. – Этот меня купил.

Она не произносила слов «отец» и «муж», но это знание передалось Сарай через медиум сновидения.

Отец Новы продал ее старику, когда она была моложе Сарай.

– Мне очень жаль, – сказала девушка, ее желудок связало узлом от мучительного сочувствия.

Под ее чутким взором Нова сняла капюшон и диадему. Кожа мгновенно потеряла голубизну – и приобрела не теплый смуглый оттенок, как у Спэрроу, а стала такой бледной, какой Сарай еще никогда не встречала – молочной, цвета слоновой кости; в сочетании со светлыми волосами она стала будто выбеленной, как кусочек выгоревшей на солнце кости. Даже губы побледнели. Единственное, что выделялось на ее лице, это карие глаза – блестящие, как влажные речные камешки.

– Не так, как им, – ответила Нова, кивнув на лед. – Я не могла позволить им жить. – Подняла диадему. – Мне нельзя сохранять голубой цвет в Таргае. Нужно потускнеть, но они убили бы меня на месте, как только я бы потеряла силу.

– Твой родной отец? – спросила Сарай, вспоминая об Эрил-Фейне и собственных тревогах о том, как он поступит, когда узнает о ее существовании.

Нова пожала плечами. Когда она заговорила, то голос звучал отстраненно:

– Здесь никто никого не любит. Просто трутся друг об друга, как галька в мешке.

– Но ты любила Кору, – ласково произнесла Сарай.

Любила. В ту же секунду как Сарай произнесла слово в прошедшем времени, лед под ее ногами оглушительно затрещал и разверзнулся, словно очередные челюсти, жаждущие поглотить все вокруг. Пришлось взмыть в воздух и не опускаться. На это потребовалось куда больше усилий, чем обычно, – поверить, что она может парить, а не упасть в эту щель. Аура сна напоминала груз, притягивающий ее за ноги, и когда Сарай осмелилась опустить взгляд, то увидела всех мертвецов, собравшихся вместе, как мусор во время прилива.