Муза Федора - [3]

Матильда обиделась. Она была молодой и весьма вспыльчивой Музой… Именно из-за ее характера, а не возраста, ей не доверяли именитых литераторов.

Они — народ маловоспитанный и заносчивый, могут и обидеть девочку. А девочка уже оступилась однажды, несдержанно пробив, посредством пресс-папье, талантливую голову прозаика Н-ского за его регулярное хамство, тем самым нанеся ощутимый вред репутации Конторы.

При виде непотребной реакции Федора на ее милое и изысканное имя, ей снова захотелось пробить кому-нибудь голову… Может быть даже ему… Посредством пресс-папье… Или любой другой тяжелой фиговины… Но Матильда была все же умненькой Музой и вместо тяжелого и удобного предмета взяла со стола чашку с водой и вылила ее на голову горе-литератора… Тот охнул и тихо осел в свое литераторское кресло, слегка всхлипывая, подрагивая худыми плечами и повторяя истеричным шепотом: «Муза… Матильда… Матильда… Какой бред… Муза… Бред…»

Подумав, что истеричному прозаику надо дать время на то чтобы прийти в себя, Матильда отправилась на кухню, где занялась приготовлением чая. Когда же, спустя двадцать минут, она вернулась в комнату, Федор уже не всхлипывал и выглядел значительно лучше. Теперь можно было приступать к работе.

Муза достала из одного из свих многочисленных карманов длиннющий мундштук, уселась поудобнее на стул напротив стола писателя и с значительным видом сказала:

— Так-с… Истерика у нас прикончена, да? Теперь давайте обсудим сложившуюся ситуацию и придумаем как именно мы будем делать из вас, Федор, великого писателя. Во-первых, пожалуйста, пообещайте мне больше не закатывать истерик и избавьте меня от вопросов типа «Что? Как? Почему?». Мы с вами не на викторине, в конце концов. Возражения или дополнения присутствуют?

— Н… нет… — тихо пробормотал Федор, который из всех сил старался не засмеяться снова.

— Отлично, тогда я позволю себе вернуться к вопросу о том зачем я, собственно, здесь. Итак, я здесь, чтобы вдохновлять тебя. Для начала скажи мне, что ты видишь в окне?

Помявшись Федор предположил:

— дом тридцать по улице Ленской?

— Неправильно, мой маленький друг — запротестовала Муза, — за окном ты видишь Ночь. Ночь, самое продуктивное для писателя время суток. Ночь самая таинственная пора, время любви и ненависти, разочарований и надежд… Все чувства обостряются, все невысказанное просится на бумагу… Скажи, если бы тебе надо было описать этот момент, с чего бы ты начал?

Федор, который всю свою сознательную жизнь не мог не то что написать, а даже сказать красивую фразу, напрягся…

— Ну наверное… Я бы сказал… что… Нет, не знаю. Боюсь, что у меня не получится описать этот момент.

— Ерунда, ты даже не попытался… Подумай, что ты сейчас чувствуешь… Чего бы тебе сейчас хотелось больше всего…

— Хм… Наверное выпить чаю — робко предположил Федор…

— Прекрасно! Пусть будет чай. Теперь скажи это так, чтобы я поняла, что ты практически умираешь от желания его выпить.

Задача была не из легких… Чаю Федору действительно хотелось, но не настолько, чтобы умереть от его отсутствия.

— Ну… я попробую… Скажем так… — на лице начинающего писателя отобразились все муки, связанные с рождением его первой в жизни строчки его первого в жизни рассказа. — скажем так… «Три с половиной часа подряд слышался стрекот его машинки, Сергей не успевал записывать свои мысли, как уже другие требовали выхода… Лист за листом вставлял он в свою старенькую, видавшую и лучшие времена пишущую машинку. За окном была глухая ночь. Сергей дико хотел чаю, но оторваться от работы не мог — уйдет Вдохновение и все его труды рассыплются в прах..» — протараторил на одном дыхании Федор.

Матильда смотрела на него в изумлении. «ничего себе — начинающий, еще немного и он выдаст роман». Но вслух сказала:

— Неплохо-неплохо… Вот видишь как хорошо чего-то хотеть. А теперь давай представим, что твой персонаж не писатель… да он вообще не мужчина. Пусть это будет какая-нибудь старушка, жутко старая… Она практически рассыпается.

Вот тебе ключевые слова для зарисовки: старость, одиночество, день рождения, осень, дождь… Придумай пару-тройку предложений на тему, а я пока пойду принесу чай… Которого так жаждет писатель Сергей — улыбнулась Муза.

Федор кивнул и погрузился в глубокую задумчивость.

Прошло примерно десять минут. Федор взял в руки карандаш и придвинул поближе лист бумаги. Начал что-то на нем выводить.

Еще пять. Федор поднял голову, увидел Матильду с чаем в руках, взял чашку и снова склонился над листом.

Десять. Федор откинулся на спинку кресла и протянул со вздохом лист Музе.

Матильда зачитала написанное вслух:

— Она сидела у окна и смотрела как дети ворошат опавшие листья во дворе.

Двое мальчишек сосредоточенно сгребали золотисто-красные листики клена в кучу, изредка наклоняясь, чтобы выкинуть ненужные ветки и сор. Выражение радостной озабоченности было написано на их чумазых мордашках. Подле них со столь же деловым видом разгуливал здоровенный пес, который периодически начинал мнить себя щенком и бросался в кучу листвы, портя весь труд мальчишек. Забавно было наблюдать за Молодостью и ее верной спутницей Беззаботностью. Нет, не забавно… Уже не забавно… Лишь приятно. Она вспоминала как когда-то тоже была юной и беспечной: ворошила опавшую листву и вдыхала аромат осени. Сейчас все не так… Доктор не рекомендовал ей слишком часто выходить в прохладную погоду на улицу — здоровье не позволяло. А когда-то… Когда-то она рисовала на асфальте смешные рожицы и прыгала с подружками через скакалку, делала тайники в парке и складывала туда свои детские сокровища… Позже, она, уже забросив «детские забавы», прорывалась в кино на последний сеанс и обменивалась романтическими посланиями с сыном своей учительницы по музыке. Как же давно и как прекрасно было то время…