Мусульманин - [22]
Из-за густой сосновой посадки доносился Колин голос - арабский речитатив.
Неизвестный усмехнулся, вышел из машины, тихо прикрыв за собой дверцу. Глянув по сторонам, он побежал к посадке, пригибаясь, а добежав до нее, остановился, вытащил из бокового кармана пистолет, взвел курок, выпрямился и пошел, шагая широко, готовый сделать наконец то, что задумал. Он уже видел в просвете меж деревьев сгибающуюся в поклонах Колину спину, когда вдруг услышал гул мотора и свист вертолетных винтов.
Зеленый армейский вертолет летел низко над рекой, и летел прямо сюда, на него, точнее - на Колю. Долетев до края крутояра, вертолет завис в воздухе и стал снижаться.
- Черт! - удивился неизвестный, спустил курок, сунул пистолет в карман и, пригибаясь, побежал к машине.
Коврик под коленями трепыхался, силясь улететь и унести с собой Колю. Он сжался, зажал ладонями уши и смотрел на страшную машину, ничего не понимая. Колеса коснулись земли, открылась дверца, и изнутри вывалился металлический трап. Неловко, задом, по нему стал спускаться мужчина в черном костюме. Для верности он держался за трап обеими руками, и так как третьей руки у него не было, он сжимал в зубах ручку большого черного "дипломата".
Когда он твердо стал на ноги, в темноте люка появилась чья-то рука и прощально помахала. В ответ человек тоже стал махать, радостно, с чувством, двумя руками, забыв, видимо, что в зубах у него "дипломат". Трап спрятался, дверца закрылась, и, прибавив шума и ветра, вертолет резко пошел вверх.
А человек все продолжал прощально махать.
Коля поднялся и сделал к человеку два шага. Тот повернулся. Это был Павел Петрович. Он взял "дипломат" в руку и улыбнулся.
- Добрый вечер, Николай! - приветствовал он все еще растерянного Колю. Не испугался? А я тебя еще с неба увидел. Хотел сначала в деревню к матери залететь, а потом думаю - перепугаю народ, переполошу старых. Знаешь, кто там? - Он указал на удаляющийся вертолет. - Люди, которые могут все! Практически это уже не люди - боги. С их помощью будем поднимать наши края. Открыли шлюзы. Вот летали, смотрели наши земли... Да! Посидим? - Павел Петрович по-хозяйски уселся на Колин коврик, положив "дипломат" на колени. - А ты, значит, культ здесь отправляешь? Хорошее место! Знаю. Знаю, знаю! И не осуждаю! И если вдруг станут притеснять - сразу мне говори! У нас равенство всех конфессий, верь хоть в Бога, хоть в черта, лишь бы государству вреда не было. Я ведь и сам, грешным делом, в церковь захаживать стал. И ты знаешь - хорошо! Нагрузки снимаются... Психотерапия такая свое-образная. Молитву выучил, "Отче наш"... Сейчас "Символ веры" штудирую. Ну, знаешь там: "Верую во Единого Бога..." А, ну, ты же... - Павел Петрович глянул на Колю с сочувствием, как на увечного, и продолжал: - На колокол пожертвовал определенную сумму. Да... На исповедь, правда, не хожу. Что он, поп, прокурор, что ли? Почему я должен ему все выкладывать? Да... Конечно, не думалось, что так все повернется, но раз уж повернулось. Как говорится, был Павлом, стал Савлом! Или наоборот? Ха-ха! Но вера народу нужна! И ты молодец, Николай. Хотя, конечно... - вновь с сожалением вспомнил Павел Петрович. - Ну, ничего! Бог-то все равно один? Один, скажи? Ну, один? - требовал подтверждения Павел Петрович.
- Один, - подтвердил Коля и опустил глаза.
- Ну, вот! - удовлетворился Павел Петрович. - Нет, Бог есть, это теперь как дважды два! Сыр есть, появился, значит, и Бог... Шутка!
Павел Петрович замолчал вдруг, задумался, посмотрел по сторонам, поднял глаза на луну и, доверительно глянув на Колю, признался:
- Но, сказать по правде, я его себе не представляю! Нет - и все! Вот черта, или там сатану, как он там бал правит, - это пожалуйста! Ну и ладно! Павел Петрович хлопнул ладонями по "дипломату". - Ты еще не закончил? Тогда я пойду, не буду мешать. По пути в Бучиле искупаюсь. Там сейчас вода те-еплая...
Коля растерянно смотрел Павлу Петровичу вслед. Тот шагал широко, размахивая свободной рукой - хозяй-ски и радостно, распевая голосом Поля Робсона:
- Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек, я дру-угой...
Низкая луна наливалась красной медью.
Бережно поставив на землю "дипломат", Павел Петрович быстро разделся и, оставшись в широких цветастых трусах, трижды звонко хлопнул себя по животу.
И вдруг заволновалась красноватая гладь Бучилы, забурлила посредине, вздыбилась вода, и, разрывая ее, появилось и стало расти что-то круглое. Павел Петрович не поверил глазам своим и, хмыкнув, улыбнулся. Это круглое росло, поднималось, оно было голым, но по краям росли волосы, в грязи и водорослях. Потом стал появляться лоб, толстый и безмятежный. Павел Петрович хмыкнул во второй раз, однако улыбка на его лице пропала. Но когда в воде загорелись два красноватых глаза цвета луны и стали приближаться к поверхности, Павел Петрович сделал шаг назад, и колени его от страха подогнулись.
А тот все вырастал, поднимаясь над водой. У него были большие щеки, мясистый, в оспинах, нос, короткая губа верхняя и презрительно отвисшая нижняя. За покатыми плечами шла волосатая грудь с жирными мужскими сиськами, огромный живот и в гуще волос - неприкрытый торчащий срам. Он улыбался, обнажая редкие зубы, и медленно поднял руку, приветствуя Павла Петровича. У него не было рогов, лишь две небольшие мясистые шишки по краям лба, а хвоста и копыт и подавно не было. Это был не черт. Это был сам сатана. Русский сатана. Он был огромен и отвратителен.
Имя Валерий Залотухи прежде всего связано с кинематографом, и это понятно - огромный успех фильмов `Мусульманин`, `Макаров`, `Танк `Клим Ворошилов-2`, снятых по его сценариям, говорит сам за себя. Но любители литературы знают и любят Залотуху-прозаика, автора `революционной хроники` `Великий поход за освобождение Индии` и повести `Последний коммунист`. При всей внешней - сюжетной, жанровой, временной - несхожести трех произведений, вошедших в книгу, у них есть один объединяющий момент. Это их герои. Все они сами творят свою судьбу вопреки кажущейся предопределенности - и деревенский паренек Коля Иванов, который вернулся в родные края после афганского плена мусульманином и объявил `джихад` пьянству и безверию; и Илья Печенкин, сын провинциального `олигарха`, воспитанный в швейцарском элитном колледже и вернувшийся к родителям в родной Придонск `последним коммунистом`, организатором подпольной ячейки; и лихие красные конники Григорий Брускин и Иван Новиков, расправившиеся на родине со своим русским Богом исовершившие великий поход в Индию, где им довелось `раствориться` среди тридцати трех тысяч чужих богов...
Герой романа «Свечка» Евгений Золоторотов – ветеринарный врач, московский интеллигент, прекрасный сын, муж и отец – однажды случайно зашел в храм, в котором венчался Пушкин. И поставил свечку. Просто так. И полетела его жизнь кувырком, да столь стремительно и жестоко, будто кто пальцем ткнул: а ну-ка испытаем вот этого, глянем, чего стоит он и его ценности.
Все тайное однажды становится явным. Пришло время узнать самую большую и самую сокровенную тайну великой русской революции. Она настолько невероятна, что у кого-то может вызвать сомнения. Сомневающимся придется напомнить слова вождя революции Владимира Ильича Ленина, сказанные им накануне этих пока еще никому не известных событий: «Путь на Париж и Лондон лежит через города Афганистана, Пенджаба и Бенгалии». Не знать о великом походе за освобождение Индии значит не знать правды нашей истории.
Герой романа «Свечка» Евгений Золоторотов – ветеринарный врач, московский интеллигент, прекрасный сын, муж и отец – однажды случайно зашел в храм, в котором венчался Пушкин. И поставил свечку. Просто так. И полетела его жизнь кувырком, да столь стремительно и жестоко, будто кто пальцем ткнул: а ну-ка испытаем вот этого, глянем, чего стоит он и его ценности.
Роман «Свечка» сразу сделал известного киносценариста Валерия Залотуху знаменитым прозаиком – премия «Большая книга» была присуждена ему дважды – и Литературной академией, и читательским голосованием. Увы, посмертно – писатель не дожил до триумфа всего нескольких месяцев. Но он успел подготовить к изданию еще один том прозы, в который включил как известные читателю киноповести («Мусульманин», «Макаров», «Великий поход за освобождение Индии»…), так и не публиковавшийся прежде цикл ранних рассказов. Когда Андрей Тарковский прочитал рассказ «Отец мой шахтер», давший название и циклу и этой книге, он принял его автора в свою мастерскую на Высших курсах режиссеров и сценаристов.
В книге собраны сценарии прозаика и драматурга Валерия Залотухи – лауреата премии «Большая книга» за роман «Свечка» и премии «Ника» за сценарий фильма «Мусульманин». «После войны – мир» – первый сценарий автора, написанный им в двадцать два года, еще до поступления на Высшие курсы сценаристов и режиссеров. У фильмов, снятых по сценариям «Садовник» и «Дорога», сложилась успешная кинематографическая судьба. Сценарии «Последние времена» и «Тайная жизнь Анны Сапфировой поставлены не были. «Тайная жизнь Анны Сапфировой» – это единственная мелодрама в творческой биографии автора, и она была написана для Людмилы Гурченко и Владимира Ильина.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В подборке рассказов в журнале "Иностранная литература" популяризатор математики Мартин Гарднер, известный также как автор фантастических рассказов о профессоре Сляпенарском, предстает мастером короткой реалистической прозы, пронизанной тонким юмором и гуманизмом.
…Я не помню, что там были за хорошие новости. А вот плохие оказались действительно плохими. Я умирал от чего-то — от этого еще никто и никогда не умирал. Я умирал от чего-то абсолютно, фантастически нового…Совершенно обычный постмодернистский гражданин Стив (имя вымышленное) — бывший муж, несостоятельный отец и автор бессмертного лозунга «Как тебе понравилось завтра?» — может умирать от скуки. Такова реакция на информационный век. Гуру-садист Центра Внеконфессионального Восстановления и Искупления считает иначе.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».