Мусорный прибой - [48]

– Брат Тесак, она… она жива, – сказал чей-то недоуменный голос.

Тесак присел рядом с ямой, штаны в паху натянулись, и он тихо застонал. Поглядел на лицо в могиле и ухмыльнулся.

– Похоже, небеса желают, чтобы эта тупая шлюха умирала медленно.

Он поднял руки, и в могилу полетела горсть темной земли, упав на синюю пластиковую ткань. Еще и еще, и треск пластика под ее весом стал постепенно стихать.

Грязь упала на бледное побелевшее лицо, будто вороны, севшие на покрытое снегом поле. Глаза Мими пару раз моргнули, быстро, будто безмолвно протестуя. Черная дурно пахнущая земля покрыла ее прекрасный лоб, изгибы лица, тонкую переносицу и начала медленно сыпаться меж ее губ и зубов. Кажется, она пару раз кашлянула, но еле-еле – звук ничего не значил, будто треск тростинки, сломавшейся под напором льющегося черного дождя.

Углубление в земле постепенно заполнилось, и все следы происшедшего исчезли, так, будто ничего и не было.

Я умерла?

Мими понимала, что это не сон, но ее сознание ускользало из искалеченного тела, просачиваясь сквозь крохотные трещинки в мокрой от дождя земле. Оно поднималось и поднималось, будто мыльный пузырь, отрывающийся от трубочки. Не оставляя следа, оно оторвалось от земли и повисло в воздухе.

Высота, с которой она видела землю, была привычной, а вот ни тела своего, ни ног она не видела. Посмотрев вниз, она увидела клочок земли, скрывающий ее тело – не глазами. Она больше не чувствовала боли. И не понимала, как такое могло произойти. Точно так же, как не могла понять свои кошмарные сны. Вчерашняя Мими тяжело работала за двадцать пять юаней в день, нюхая куски обгорелого пластика, в надежде, что когда-нибудь сможет позаботиться о своих родителях, но теперь ее подвергшееся надругательству тело лежало под землей, а ее душа плыла в ночном воздухе, пронизанном дождем, не ощущая его, поскольку его капли не могли коснуться ее бесформенного сознания, пролетая его насквозь. Она ощущала холод, но это не было ощущением кожи, скорее это было галлюцинацией, вызванной видом капель дождя, каждую из которых она могла видеть по отдельности, как бы быстро они ни падали.

Мими невольно потянулась вниз, чтобы начать копать землю и спасти свое тело, но у нее не было рук.

Трое мужчин стояли неподалеку и курили. Красные огоньки их сигарет то становились ярче, то тускнели, а белый дым, казалось, разбивало на части сильным дождем. Они о чем-то говорили шепотом и время от времени заново прикуривали сигареты, гаснущие от дождя. У них были спокойные лица, такие, будто они только что с рыбалки вернулись. Вдалеке темноту пронзил столб света, протянувшись над морем, стал длиннее и заскользил ближе, превращая струи дождя в плотную светящуюся ткань, висящую в темноте, будто дорогой черный кашемир прошили серебристыми нитями. Свет выхватил из темноты силуэты мужчин, их лица были перекошены в гримасах смеха.

Все воспоминания мгновенно вернулись в самую сердцевину ее сознания, будто ураган: луч света, раз за разом освещавший помещение, ожидание, с каждым разом становившееся все дольше, густые, клейкие телесные жидкости, унижение, сильный вкус сладкого и рыбы. Гнев медленно охватывал ее, кружась водоворотом, и превратился в ярость. Она ринулась на них, не думая о себе, ее сознание растянулось, будто резиновое полотно, неподатливое, упругое. Она уже почти достигла этого человека, того, кто ответственен за ее унижение, она хотела выцарапать ему глаза, разломать ему череп, выгрызть ему мозг, откусить ему член и заткнуть его ему в рот. Она желала подвергнуть его всем мыслимым мучениям, пусть даже у нее никогда таких мыслей в голове не было.

Но она пролетела тела Тесака, Бритого и Шрама насквозь, будто ветер, и ее наполнило отчаяние. Ни ощущения касания, ни тепла, ничего, лишь нарастающее ощущение бессилия.

Это моя душа?

Она внезапно «увидела» хорошо знакомый Пляж Созерцания Прибоя. Мерцающее море в очень замедленном движении, будто вставленное в полосу пляжа, волны, будто серебристые шрамы, множащиеся и заживающие многократно. Мими вдруг поняла, где она: на запретной земле, на братской могиле детей, рожденных вне брака, и неверных жен. И черный страж, создание «Локхид-Мартин», возвышающийся посреди бури. Неужели она чем-то прогневала духов, что заслужила такую участь?

Она мгновенно оказалась прямо перед этим богом смерти, однако не приняла привычную коленопреклоненную позу; напротив, она опустилась к нему сверху, по диагонали, будто все еще обладала телом из плоти и крови, и сейчас напоминала собой изображение апсары на фреске в Дуньхуане – небесная дева с подогнутыми ногами, выгнутой спиной и лицом, обращенным вверх, глядящая в глаза огромному роботу, в платье, лентами танцующему позади нее, будто накатывающиеся волны.

Пустая кабина робота напоминала бездну. Мими глядела в темноту и уловила знакомый запах – это ощущение не было результатом действия молекул, переносимых воздухом, которые мог бы уловить человеческий нос, оно было некоторым информационным следом, оставленным Братом Вэнем. Она ощутила некую бесформенную преграду между ее сознанием и роботом, бесконечно простирающуюся во всех направлениях, будто дверь сейфа, которую взломали, но потом закрыли; ей нужно было всего лишь толкнуть ее, чтобы ей открылся совершенно новый мир.