Мушкетер - [14]

Теперь мне стали понятны слова отца, предупреждавшего, что пребывание любого из нашего семейства во владениях испанской короны чревато смертельной опасностью. Хотя и в них была некая недоговоренность, некий намек. «Когда-нибудь я открою вам причину», – сказал отец. Что он имел в виду? Если бы речь шла только о тайне происхождения, он выразился бы иначе, например сказав: «Теперь вы знаете, почему я предостерегал вас от вылазок в Испанию». Но он не сказал этого, и, значит, опасность была связана с чем-то еще, относившимся уже не ко всем беженцам вообще, а только к нашему семейству. Мне подумалось, что к этой тайне имели отношение старые бумаги и странный наряд, найденные мною в оружейной башне. Несомненно, с теми же, неизвестными мне, обстоятельствами связано было и роковое появление убийцы по имени Жаиме. В том, что незнакомец был именно вероломным убийцей, а не честным противником, убеждала надетая им под камзол кольчуга…

На этом месте размышления мои были прерваны неожиданным образом. Погруженный в воспоминания о бурных событиях последних дней, я не заметил, как редкие строения по обе стороны дороги сменились густыми зарослями. Воздух был напоен ароматом, который источали белые и розовые цветы жимолости, обвивавшей стволы деревьев. Сообразив, что, оставив выбор направления за Вулканом, сбился с пути, я остановил коня и внимательно осмотрелся. Я оказался на небольшой почти круглой поляне, окруженной со всех сторон самым настоящим лесом. Солнце клонилось к западу, и кое-где, в предчувствии скорого прихода ночи, уже раскрылись ночные цветы, испускавшие сильный аромат, от которого кружилась голова.

Мне совсем не улыбалось ночевать в лесу. Поворотив коня, я попытался наугад найти дорогу, но – увы! Со всех сторон стеной вставали высокие деревья и непроходимые кустарники.

В душе моей зашевелился страх. Я вспомнил вдруг страшные истории о людях, заблудившихся поздним вечером в этом лесу и попавших в лапы нечистой силы или в пасти диких зверей. Зверей я не боялся – в конце концов, мне было чем встретить волка или медведя. Иное дело – оборотни, которых не брали обычные пули, или ведьмы, принимавшие облик невинных девушек, или охочие до крови заблудившихся путников черти и прочая нечисть, в обилии водившаяся в лесах и горах Южной Франции. Как ни странно, мой страх был связан с многократно усилившимся запахом ночной фиалки. В историях, которые когда-то рассказывала мне матушка, ночные фиалки непременно были связаны с появлением фей и эльфов, утаскивавших всех в свою зачарованную страну.

Словно издеваясь надо мной, солнце ускорило свой бег к закату. Я спешился и, приведя мысли в порядок, попытался определить свое местонахождение и направление, в котором мне следовало двигаться, чтобы вернуться к широкой, проложенной еще римлянами дороге.

Лесная тишина казалась мне угрожающей, поэтому я испытал облегчение, услышав какую-то возню в кустах. Ночь еще не наступила, а значит, не пришло время власти дьявольских созданий. Источником шума мог быть только зверь или человек. Ни того, ни другого я не боялся. Я вытащил из седельных кобур оба пистолета, ругая себя за то, что не озаботился держать их заряженными. Быстро зарядив их, я повернулся к зарослям. Хотя подозрительного шума, насторожившего меня, больше не было, я чувствовал, что за кустарником все еще кто-то находился.

– Эй, кто там прячется! – крикнул я, поднимая пистолет. – Ей-богу, я не шучу! Если не хотите получить заряд свинца – выходите-ка из кустов! – С этими словами для вящего эффекта я поднял и второй пистолет и взвел оба курка. Щелканье прозвучало в тишине очень отчетливо. После этого вновь наступила тишина. Я предупредил, что, досчитав до пяти, стану стрелять. При счете «три» я услышал:

– Не стреляйте, сударь!

Из кустов появился человек с мушкетом в руках. Я сразу же успокоился – если бы прятавшийся злоумышлял против меня, ему ничего не стоило разрядить свой мушкет в упор, не выходя на поляну. Мужчина же держал оружие, опустив ствол в землю. В другой обстановке я бы принял этого человека за лавочника, потому как на нем были коричневая суконная куртка, такие же штаны чуть ниже колен, толстые чулки и вязаная шапка, из-под которой струился пот. Но, присмотревшись, можно было заметить, что чулки чересчур плотные – в таких хорошо ходить по лесу, не опасаясь поранить ноги о сучья и колючки или быть укушенным змеей, – а выглядывавший из-под куртки ремень был сплошь увешан деревянными пороховницами.

При всем том незнакомец то и дело оборачивался, и его лицо выражало высшую степень испуга. Приблизившись на несколько шагов, он сказал срывающимся голосом:

– Умоляю вас, сударь, не выдавайте меня! И, заклинаю, говорите тише! А то нас услышат. Тогда я погиб!

– Кто нас услышит? – спросил я озадаченно.

– Каналья-лесничий графа Жоффрея де Пейрака! Это графские владения, – ответил вполголоса человек с мушкетом. – Называются здешние места Веселым лесом, но веселья тут маловато… Ей-богу, сударь, я оказался здесь случайно, но этот негодяй пообещал меня выпороть, а потом повесить!

– За что же? – поинтересовался я, уже догадываясь о роде занятий того, кто стоял передо мной.