Мушкетер и фея и другие истории из жизни Джонни Воробьева - [35]
Наконец оказались у двенадцатиэтажного дома.
— Лифт не работает, — вздохнула Катя. — Придется топать на восьмой этаж.
— Дотопаем, — бодро сказал Джонни.
Они зашагали по лестнице, и перья Джонниной шляпы оставляли на ступеньках влажные полоски.
— Смотри, они мокрые, — сказала Катя. — Вдруг испортятся?
— Ну и пусть. Все равно карнавал кончился.
— Но он же не последний.
— А у меня другой костюм есть, — признался Джонни. — Буратино… Вот если я его в следующий раз надену, окажется, что мы из одной книжки. Ага?
Катя улыбнулась и кивнула.
— Да нет… — вдруг огорчился Джонни. — У тебя же есть знакомый Буратино. Который сегодня…
— А, это Вовка, — весело сказала Катя. — Мой двоюродный брат.
«Сколько у нее двоюродных братьев?» — подумал Джонни, вспомнив Тимофея.
— Мы его можем пуделем Артемоном нарядить, — предложила Катя. — У него собачья маска есть, и он здорово умеет тявкать.
Такой вариант вполне устраивал Джонни.
— А знаешь, — вдруг сказала Катя, — у меня Мальвинин костюм случайно получился. Я хотела быть Золушкой, но недавно, когда стирала, уронила в синьку мамин парик… Сперва она не знала, а через несколько дней увидела. Представляешь, какой был скандал?
— Представляю, — посочувствовал Джонни. — У моей двоюродной сестры есть парик, и она над ним трясется, как над любимой кошкой.
— Мама не тряслась, это был старый парик. Но она, оказывается, в этот день пообещала его какому-то мальчику в своем классе. Тоже для костюма…
Джонни не дрогнул. А если у него внутри и вздрогнуло что-то, он не подал вида. Они стояли уже на площадке восьмого этажа, перед дверью, и Джонни не сделал ни полшажочка назад. Он только тихо спросил:
— Катя, как зовут твою маму?
Но Катя не успела ответить. После короткого звонка сразу открылась дверь, и Катина мама изумленно глянула на гостя.
— Это Женя Воробьев, — сообщила Катя. — Мы познакомились на празднике. Мамочка, мы хотим есть…
И тогда Джонни улыбнулся. Может быть, у него была слегка растерянная улыбка, но никто из посторонних не мог бы это заметить. Может быть, чуть виноватая была улыбка, но про это знал только сам Джонни.
Он улыбнулся и сообщил:
— Здравствуйте. Я пришел сказать, что уже не сержусь.
ШЛЕМ ВИТЯЗЯ
Директор школы номер два Борис Иванович был молод и непоседлив. Приехав из отпуска, он поспешил в свою школу, где летом располагался городской пионерский лагерь. Директору не терпелось повидаться со своими питомцами. Но школа встретила его гулкой пустотой. Оказалось, что ребят увели в парк слушать какую-то лекцию. Борис Иванович отправился туда же.
Июльский полдень плавился от солнца, но площадка перед летней эстрадой была укутана в тень: над скамейками склонялись большие березы. В этой березовой тени алели галстуки и сатиновые испанки. Словно кто-то рассыпал землянику.
Бориса Ивановича встретили веселыми кликами и наперебой сообщили, что из Москвы приехал ученый, который будет рассказывать про историю городка, про всякую старину и как лучше искать клады. А приветствовать ученого от имени ребят готовится известный Джонни Воробьев из третьего (то есть уже из четвертого) «А».
Услыхав последнюю новость, Борис Иванович задумчиво поднял правую бровь, почесал ее и быстрыми шагами пошел в комнату за эстрадой…
В комнатке было прохладно и малолюдно. В углу сидел и перебирал бумажки довольно молодой человек в клетчатом костюме. У человека была тонкая шея и круглая голова в коричневом берете, натянутом почти до ушей. Это и был ученый лектор.
Кроме того, здесь находились Джонни и педагог Вера Сергеевна — Джоннина двоюродная сестра.
Несколько лет назад Вера Сергеевна была воспитательницей детского сада, но недавно поняла, что ее призвание — в работе со школьниками младшего и среднего возраста. И устроилась в Дом пионеров. Сегодня она отвечала за проведение лекции. Именно она предложила, чтобы лектора приветствовал Джонни. Отношения Веры Сергеевны с двоюродным братцем редко бывали мирными, но сейчас у нее не оставалось выхода: другие ребята отказались выступать, стеснялись. Кроме того, они могли сбиться от волнения, а Джонни — Вера Сергеевна это знала — не смутился бы перед целой Академией наук. Что-то, а держаться перед людьми Джонни умел. Если хотел, конечно.
Джонни согласился выступить как-то слишком охотно, и это слегка встревожило Веру Сергеевну. Однако среди других волнений и хлопот перед началом лекции беспокойство забылось. Тем более что сегодня Джонни был восхитителен. Его парадная пионерская форма выглядела так, будто ее шили специально для этого случая у портных Людовика Четырнадцатого (из романа «Виконт де Бражелон»). Джонни носил ее с изяществом королевского пажа. Прическа его тоже была великолепна. В марте Джонни остригся под машинку, и после этой операции его подрастающие волосы стали почему-то курчавиться. К середине лета Джоннину голову украшала шапка золотистых кудряшек. Сейчас Вера Сергеевна расчесала эти кудряшки, а затем легким движением придала им некоторую небрежность. Джонни молча выдержал эту процедуру. И вообще он вел себя по-джентльменски. Обаятельной улыбкой встретил вошедшего директора, потом стал терпеливо слушать Верины последние наставления.
