Мушка. Три коротких нелинейных романа о любви - [7]

Ферета впервые связалась с ним после отъезда из Женевы. Он предположил, что мать и дочь отправились отдохнуть на турецкий берег Средиземного моря. Однако в его дрожащих руках письмо из нежданной радости превратилось в нечто враждебное. Напрасно он, напрягая зрение, вчитывался в пространный текст. Там не было ни слова ни о Ферете, ни о Гее. Правда, он и не ожидал достать из конверта признание в любви или что-нибудь в этом роде, нет. В конверт была вложена открытка с изображением какой-то античной скульптуры. Само письмо было замечательным, но составлено так, словно ни Фереты, ни Филиппа больше не существует на свете. Казалось, Ферета хотела сообщить Филиппу нечто крайне важное, но не хотела ему об этом писать. Письмо имело название, которое звучало так:

ТАНЕЦ ЖИВОТА

Юсуф родился в местечке Перге, из которого за день можно пешком добраться до малоазийского берега Средиземного моря. Как и большинство его соотечественников в те годы, он юношей покинул родину и отправился на заработки в Германию, где долгие два десятилетия мыл улицы. Он узнал, что в Германии собак подзывают такими же звуками, как в Турции кошек, и вернулся домой с небольшими сбережениями и минимальным запасом немецких слов, поэтому мог понимать повседневную речь немецких туристов, которые заполонили турецкий город Анталью, где Юсуф поселился после возвращения на родину.

Не будет преувеличением сказать, что Анталья поразила Юсуфа. Город становился все моложе, а Юсуф в нем все старше. Дома все новее, улицы все шире, машины все шикарнее и многочисленнее, а в Юсуфе роста оставалось метр и шестьдесят пять сантиметров, и только морщин становилось все больше, они плескались вокруг его глаз, как волны Средиземного моря о берег Малой Азии. Он не был красив. Невидный, одетый в старую темную одежду, Юсуф выглядел как человек, способный на кражу или мошенничество. Доверия он не внушал. Но ничего такого о нем никто не думал, потому что, пока он проходил свои семь с половиной километров по длинному галечному пляжу Антальи, никто из купавшихся там туристов его не видел. Они его просто не замечали. А он каждый день, с утра пораньше, шел от восточной части залива на запад, внимательно вглядываясь в гальку у себя под ногами. В это время солнце светило ему в затылок, то есть освещение было самым лучшим, а для его занятия это было решающим. Увязая ногами в гальке, он обшаривал ее взглядом слева направо, потом справа налево. Медленно и тщательно. Он нес мешок и складывал в него все из забытого или брошенного на пляже, что казалось ему ценным. Чаще всего это были потерянные монетки – евро из Германии, иногда турецкие лиры (похожие на евро), а то вдруг попадалась английская трубка или бейсболка. Чего только люди не забывали у моря! Так что в мешке Юсуфа скапливались самые разные вещи. Часы, носовой платок, сандалии… Проходя по анталийскому пляжу мимо отелей «Хиллсайд Сью» или «Шератон», он слушал, ведь уши его не были заняты, как глаза, вернее, он слышал, о чем разговаривали туристы. Большую часть из услышанного он не помнил, так же как не помнил шума волн, да и далеко не все он мог понять, если говорили по-немецки. Но и то, что понимал, тоже забывал. Кроме пары диалогов, которые остались в его памяти и которые он мысленно перевел на родной язык.

«Откуда у турок столько денег, чтобы так отстроить свою строну? – недоумевал пожилой грузный немец, развалившийся на средиземноморском берегу возле своего пива и массивной женщины. Оглядевшись вокруг, он добавил: – За последние пять лет только в этом районе появилось около сорока отелей и два аэропорта». «Ты спрашиваешь, откуда у них деньги? – переспросила немка. – Вспомни, последние сто лет турки ни с кем не воевали. Никто из живущих здесь не помнит ни одной войны. А война – это самое дорогостоящее занятие на свете».

Другой диалог состоялся между молодыми супругами из Дрездена. Его Юсуф тоже мысленно перевел на турецкий во время долгих зимних бессонниц, когда у каждой ночи его жизни была своя звезда на небе.

«Я показала тебе самый красивый отель в мире. Отвезла в Белек на обед в “Адам и Еву”. Теперь твоя очередь чем-нибудь удивить меня», – обратилась к своему спутнику молодая женщина. Ее молодой муж задумчиво ответил: – Надеюсь, я сумею удивить тебя не меньше. Я покажу тебе самую драгоценную вещь в Анталье». «И что же это такое?» – «Танцовщица, исполняющая танец живота». – «Танец живота? Ты шутишь?» – «Нет. Я говорю совершенно серьезно. В Старом городе мы сядем на трамвай и доедем до последней остановки, где музей. И там ты увидишь то, что я хочу тебе показать…»

Продолжения их разговора Юсуф не слышал. Молодая пара собрала свои вещи и ушла. Юсуф запомнил их слова, а кроме того, не забыл осмотреть место, на котором они загорали. Там он нашел двуствольную свирель, намокшую, но целую. Кто-то забыл ее среди камней. Юсуф обрадовался и положил инструмент в мешок, а разговор молодых немцев, чтобы не забыть, повторил по-турецки.

На следующий день на пляж он не пошел. Добрался до центра и сел там на единственный в городе трамвай. Заплатил одну лиру и доехал до последней остановки. Здесь он вышел и оказался перед археологическим музеем. Перешел дорогу и, смущаясь, вошел в вестибюль. Пряча глаза, спросил женщину в кассе, действительно ли здесь можно увидеть танцовщицу, исполняющую танец живота. Ему хотелось посмотреть на самую драгоценную вещь в городе.