Мурманский сундук - [37]

Пол сидел в кабинете и разговаривал по телефону. Судя по всему это был деловой разговор. Речь шла о брусе, шпоне, рейках, досках, дверях — продукции фирмы, во главе которой стоял президент Пол Заг. Он разговаривал с одним из директоров фирмы, советовал, что надо сделать, чтобы не остаться в накладе.

— Не заключай ты с этим «Стар плюс сервис» никаких сделок. Они нас надули в прошлый раз. Мы ж понесли убытки, хотя и незначительные. Это дутая фирма. Поверь. У них за душою ничего нет, кроме фальшивых документов. Мало, что они предлагают хорошие проценты. Это и должно насторожить. Не бывает таких процентов в честной игре. Бесплатный сыр, сам знаешь, где бывает… Вот-вот. А обдурят, кто будет отвечать? Поищи партнёра понадежнее. Понял? Пока. Держи меня в курсе событий. Без меня ни шагу. Отвечаешь своей головой.

Он положил трубку и привалился к спинке кресла с таким видом, что выполнил тяжёлую работу.

— Деда не встретил? — спросил он у Стыся.

— Он же в «Камнях»!

— Прикатил обратно. Ему там одному не понравилось. — Пол скривил губы. — Приехал хмурый. Откуда-то узнал, что Ахметку убили. Припёр меня к стенке…

— Кто же ему мог сказать?

— Думаю, что он на хуторе побывал…

— Не помешает он нашей игре?

— Он на всё способен. А ты провёл… это? Как русские это называют?

— Планёрку?

— Это… Совещание.

— Только что. Вот заехал к тебе получить указания, если они будут. Завтра уматываю в Заозерье. Раз ты поставил меня в этом деле главным, я должен быть на месте событий.

— Правильно. Что здесь брюки протирать. На месте и виднее и своих прохвостов будешь в руках держать, а то натворят что…

— Так какие будут указания? — повторил свой вопрос Стысь.

— Указание одно, — ответил Пол, вставая с кресла и пожимая протянутую длань Стыся. — Как можно быстрее найти икону. Она же не иголка в стоге сена.

— Для этого и еду. — Стысь поднял руки.

— Звони, докладывай, держи меня в курсе событий. Дед тебе не помешает, если опять появится в «Камнях»?

— Не думаю, — ответил Стысь.

Зазвонил телефон. Пол нажал кнопку.

— К вам Ольга, — раздался голос секретарши.

— Пусть входит, — разрешил Пол. — Кстати, Ольга недели на две тоже отправится в Заозерье. Ты там составь ей компанию.

— А что — проблемы?

— Разногласия. Пусть поживёт в уединении. Может, пойдёт на пользу.

— Отправил бы её на Канары. А то в «Камнях» придётся ей смотреть на Зашитого.

— Ей не помешает сравнение. А вы должны работать. Ей некогда будет вас созерцать. После я сам приеду…

В кабинет вошла девушка лет 22–25 на вид, не больше. Высокая, на длинных стройных ногах, с каштановыми волосами, спадающими на плечи. Она подошла к Полу и подставила для поцелуя щёку. Пол прикоснулся. На красивом лице девушки с карими задумчивыми глазами мелькнула гримаска, но тотчас исчезла.

— Ты не очень любезен, — сказала она, доставая сигарету.

У них в последнее время шёл вяло текущий разлад, и Ольга реже стала встречаться с президентом кампании, предоставляя ему полное право размышлять над происходящим в их отношениях похолоданием.

— А ты думала, что я брошусь тебе в объятия, — вспыхнул Пол, поднося зажигалку.

— Я далека от этой мысли, — проговорила она, удобно усаживаясь в кресло.

— Я пошёл, — сказал Стысь, глядя на взъерошенную парочку. — У вас свои проблемы, у меня свои.

— Я сегодня Ольгу знакомлю с дедом, — сказал Пол напарнику. — Может, придёшь на часок.

— Сегодня не могу, Пол. Вы решайте свои дела, а я буду спать. Гуд бай, голубки! — он послал им воздушный поцелуй.

Стысь давно был в обиде на Зага, что тот увёл у него Ольгу, с которой он познакомился первым, а потом представил её другу. Когда он их видел вдвоём, эта обида прорывалась в душе и терзала его сердце, хотя никак не отражалась на физиономии.

Спустившись вниз, он прошёл вестибюлем и вышел на улицу. Хлопнула бронированная дверь и щёлкнул кодовый замок.

— Прощай, Пол. У тебя одно сокровище уже в руках, за вторым посылаешь меня.

Он усмехнулся.

С каждым днём у Николая крепло ощущение, что за ним следят. Что бы он ни делал: писал холсты, полол в огороде грядки — затылком чувствовал на себе чужой взгляд. Оборачивался — никого! Это его стало беспокоить. Может, размышлял он, что-то творится с психикой? Раньше подобного он за собой не замечал. Слава Богу, ещё галлюцинаций нету.

Возможно, на его настроение, ощущения и теперешний образ жизни повлияла находка — пергамент, обнаруженный в тайнике иконы. Это обрушилось на него так неожиданно, притом с такими окружающими это обстоятельствами: смерть Геронта, приезд незнакомца на хутор, подозрения тётки Веры в соучастии в убийстве его соседа Нила Петровича… Было от чего голове пойти кругом. Мысль, что надо вызвать в деревню Сергея, своего московского приятеля, крепла час от часу. И когда она вошла в кровь и плоть, и он убедился, что она верна в его обстоятельствах, он поехал в город дать телеграмму Латышеву. С ним на этот раз навязывался и сосед, но в деликатнейших выражениях Николай отказал ему, сославшись на массу причин, почему не сможет забрать его с собой.

Верхние Ужи встретили его обычной жизнью: в центре, где проводились базары и ярмарки, было полно торгового люда. В павильонах и павильончиках, самых разномастных и по размерам, и по оформлению, и по материалу, из которого они были сделаны, под зонтами, а то и просто под солнцем, пристроившись за столиком или на ящиках, торговали всем, начиная от «самделишных» сувениров и кончая зелёными огурцами. Ларьки были полны иностранного товару — и жвачки, и воды разных сортов, водки и вин, кондитерских и парфюмерных изделий, сигарет и туалетной бумаги, порнографических журналов, аудио- и видеокассет.