Муос - [10]

Но война началась, как всегда, неожиданно. Никто не думал, что это произойдёт так быстро. Ракеты и самолёты с бомбами, как горсти конфетти на Новый год, со всех сторон полетели на Беларусь. Белорусские ПВО и авиация не могли этому противостоять и даже не могли защитить весь Минск. Поэтому ставка была сделана на защиту центра города. Ракетчики и лётчики погибли практически все в первые часы войны, но их нечеловеческими усилиями удалось во много раз смягчить удар. Но даже то, что выпало на долю Минска, было катастрофичным.

В пределах Минска только ядерных боеголовок упало не менее десяти. Не говоря уже о других видах оружия массового поражения. Вся Беларусь была иссечена кратерами ядерных взрывов. На территории Западной Беларуси, где кроме ракет НАТО, падали сбитые российские ракеты, почва километровыми пятнами превратилась в один сплошной кусок угля. Нигде радиация в результате войны не была такой сильной, как в Беларуси после удара. В этих условиях и без того страшные образцы биологического и бактериологического оружия, сброшенные на Беларусь стали молниеносно эволюционировать. Весь мир явился полигоном одного громадного биологического эксперимента. А Беларусь – центром этого полигона.

2.2.

Их окрестили Отрядом Особого Назначения. Сокращённо – ООН. Историки Метро говаривали до Удара существовала международная организация, которая имела такую аббревиатуру. И якобы эта организация, пыталась предотвратить войну… на словах. А на самом деле этим самым ООНовцам было на всё наплевать. Короче, никто уже толком не помнил, что это было на самом деле. Зато кто-то вспомнил английскую аббревиатуру данной организации – «UN», которая показалась достаточно краткой и звучной, чтобы окрестить ею миссионеров, намеревавшихся осуществить самую опасную в истории Московского Метро вылазку. Так их и назвали – уновцами.

Уновцы дошли до станции Маяковской. Их вели двое Высших Военных Полиса. Когда они прошли Маяковскую, один из военных потребовал опустить водолазки ниже носа. Дальше по его же требованию все схватили друг-друга за ремни: сзади идущие – впереди идущих. Они шли «паровозиком», как в какой-то глупой детской игре. Оружие было зачехлено. Никто не возражал: уновцам внятно объяснили, что в случае малейшего неподчинения они объявляются вне закона и Высшим разрешено их попросту расстрелять.

Идти было не удобно. Игорёк спотыкался, хлюпал ногами по воде, поворачивал налево и направо, подымался и спускался, снова поворачивал, карабкался по каким-то расшатанным лестницам. Порой казалось, что они ходят по кругу. Может быть, так оно и было. Возможно военные Полиса умышленно их запутывают: никто лишний не должен был знать всех секретов этого государства. Несколько раз кто-то из сопровождающих, открывал и закрывал какие-то замки, засовы, затворы, люки. Так длилось часа три или четыре.

Они вошли в необычно тёплое помещение. Высшие Военные разрешили открыть глаза. Когда Игорь поднял свою водолазку, он ахнул. Они стояли внутри ангара размером с четверть средней станции метро. В одну сторону пол ангара подымался, как будто туда уходил какой-то мост. В центре стоял вертолёт. Но это был не такой вертолёт, какие он видел на картинках в детских книгах и в справочниках. Машина была похожа на толстую серебристую лепешку в форме овала с обрубленной задней частью. Длиной метров пятнадцать, шириной – около пяти. Нос вертолёта имел обтекаемую форму. Спереди и сзади по два нароста, заканчивающиеся мощными четырёхлопостными пропеллерами. Вертолет стоял на четырёх шасси. Сбоку зиял люк, из которого спускался пожилой мужчина в кожаной куртке. Один из Высших Военных поздоровался с незнакомцев и представил его:

– Алексей Родионов. Единственный лётчик Полиса. Имел боевой опыт в Чечне. Можете ему доверять.

– Спасибо за рекомендации Сергей Петрович, но на таких машинах мне летать не приходилось.

Лётчик со всеми поздоровался за руку, сразу вводя в курс дела:

– Это – вертолёт сверхновой модели, засекречен. Было изготовлено всего несколько экземпляров незадолго до Удара. За свой характерный внешний вид был прозван «камбалой» – была рыба такая… хотя это неважно. Снабжен ядерным двигателем. Реактор рассчитан на 20 лет бесперебойной работы. Время полёта ограничено только износом основных частей. Скорость не большая – километров 250 в час, но зато вертолет очень устойчив к погодным условиям, прост в управлении, имеет повышенную степень надёжности. Больше трёх тон разного вооружения: ракеты, две самонаводящиеся пушки с боеприпасами. Всё управляется компьютером, по желанию – в ручную. Этот экземпляр разработан для правительственных нужд. Всё в отличном состоянии. Управление достаточно простое. Я здесь уже две недели, пытаюсь то-сё понять, изучить. Думаю, справлюсь…

Высший военный прервал его:

– Господин Родионов. Вы не имеете право не справиться. Всё, давайте, погружайтесь, через два часа закат и Вам надо вылетать.

«Камбала» плавно тронулась и покатилась по наклону вверх. Уклон имел длину метров пятьдесят. Получается, ангар был спрятан на глубине пятнадцати метров под землёй. Впереди находилась гермодверь, которая автоматически открылась при их приближении. Вертолёт выкатились на бетонную площадку какого-то предприятия. Егоров стал колдовать над клавишами, вертолет загудел. «Камбала» имел внутри комфортную обстановку, кондиционер и был изолирован от проникновения радиации. Дёрнувшись, «Камбала» плавно поплыла вверх. Все прилипли к иллюминаторам. Они подымались над МОСКВОЙ.