Мумонкан. Застава без ворот. Сорок восемь классических коанов дзэн - [14]
Некоторый человек, сказал он, рождался и перерождался в шкуре лисицы в течение тысяч лет, потому что, будучи в прошлом главным монахом этого самого монастыря, он однажды имел неосторожность сказать монахам, что просветление освобождает от закона кармы. Какого же мнения должен был придерживаться этот человек? Следовало ли ему сказать, что просветленный все еще подвержен действию кармы, что он не освободился из круга рождений и смертей? Об этом старик спросил у Хякудзё. Хякудзё ответил, что закона кармы невозможно избежать. Старик сразу же достиг просветления, и его лисье тело стало ненужным. Это тело нашли возле монастыря и похоронили со всеми почестями.
Такова была история, рассказанная Хякудзё. Однако в ней, как и было задумано, присутствовало вопиющее противоречие. Предположим, что просветленный человек не освобождается от кармы. Тогда он обязательно должен перевоплощаться в той или иной сфере жизни. Но старик перерождался в шкуре лисицы не потому, что это неизбежно, а потому что сказал, что просветленный освобождается от кармы. Здесь мы видим логическое противоречие, замкнутый круг, вечный шах (как в шахматах), и именно на это намекнул Обаку.
Более того, когда Хякудзё дал правильный ответ, старик освободился от закона причины и следствия. Но разве сам он не сказал об этом за пятьсот лисьих жизней до этого? Разве он не сказал, что просветленный освобождается от причины и следствия? Голова идет кругом от этих циклических рассуждений.
Хякудзё боялся, что Обаку увязнет в круговороте мыслей. Он подозвал Обаку к себе и собирался уже было влепить ему затрещину, чтобы разрубить этот гордиев узел, но сам получил хороший удар по голове. Обрадовавшись, Хякудзё воскликнул: «Только что ты понял то, на что у Дарумы ушло девять лет созерцания стены!»
«Не подвержен закону причины и следствия» — как же тогда он попал в шкуру лисицы? «Никто не может уйти от закона причины и следствия» — как же тогда можно освободиться от шкуры лисицы? Если ты видишь это глазом Будды, ты понимаешь, как старика угораздило стать лисицей на пятьсот жизней.
Следует отметить, что, как и все другие толкования, этот комментарий не объясняет случая. Поэтому, когда роси[67] читает проповедь об одном из случаев Мумонкана или Хэкиганроку, он ничего не объясняет, а лишь говорит не по теме или поступает, как Мумон в данном случае, — задает вопросы, не собираясь отвечать на них. Он задает вопросы не потому, что не знает ответов, и не потому, что ожидает ответа слушателей (любой ответ будет ошибочным), а потому, что, как уже говорилось, вопрос безграничен, тогда как любой ответ на него ограничен. Если вы ограничиваете себя одним из утверждений «не подвержен» или «не может уйти» (которые в одинаковой мере справедливы) — вас ждет пятьсот перерождений в шкуре лисицы! Сяку Соэн говорит, что ошибка старика была не в том, что он сказал, а в том, как он это сказал.
Когда старик сказал «Он не подвержен действию кармы», он ошибся. Но «Он подвержен действию кармы» также неверно. «Он подвержен и не подвержен действию кармы» — верно, но безжизненно. А вот пример живого ответа, данного Исаком:
В одно время Исак был поваром. Аскет Сиба заговорил о случае с лисицей и спросил, что Исаи думает по этому поводу. Исаи дернул дверь три раза.
— Очень грубо! — сказал Сиба.
— Истину буддизма не найти в обсуждении абстрактных принципов, — ответил Исан.
Хотя первые и последние две строки почти противоположны по смыслу, их глубинный смысл, их живой смысл неотделим от самого Факта. Он один и тот же, подобно тому как кость одна и та же, хотя на разных ее сторонах написаны числа от единицы до шести. Но если вы думаете, что эти рассуждения что-то объяснили, «Неправильно! Все неправильно!». Мы можем также увидеть более глубокий смысл высказывания «Все неправильно!». Все вещи неправильны, ошибочны, потому что они подобны «женской логике», которая не допускает перехода от частного к общему, применение глобального закона прогресса или эволюции. Напротив, вещи таковы, каковы они есть в силу своей природы, которая является Природой всех вещей.
Поэтому можно говорить, что все божественно, материально, духовно, осмысленно или бессмысленно — слова не играют роли. Но безопаснее говорить, как Шекспир: «Готовность — это все!», или как Мильтон: «Везде порок!», ведь если мы отрицаем атрибуты Бога, не менее важно отрицать атрибуты безошибочности наших суждений.
Кроме варианта, приведенного в переводе, есть еще одно толкование второй строки стихотворения. У китайцев есть пословица: «Два показания костей не в счет, если они одинаковы». Это значит, что нет ни приобретения, ни потери; результат не имеет значения; «не подвержен закону кармы» — то же самое, что и «не может уйти от нее». Чтобы проиллюстрировать это «любовное безразличие творца», Като цитирует Седока: