Мумия из Бютт-о-Кай - [53]

Он пересчитал монетки в кармане. Фиакр был доступной для него роскошью. Он удалился как раз в тот момент, когда Люси Гремий, разодетая и завитая, подошла к остановке омнибуса, который должен был отвезти ее к бывшему переписчику.

Они поужинали на авеню Шуази, недалеко от газового завода, в небольшом кафе, хозяином которого был отец бывшего коллеги Жана-Пьера Верберена.

После ужина они принялись бродить, дожидаясь наступления темноты.

Молчаливые и испуганные, они рассматривали решетку с замком, надеясь, что она чудесным образом приоткроется. Уже два раза они ходили осматривать дыру в заборе, ведущую в поместье. Напрасно Жан-Пьер уверял девушку, что это единственный вход на пустырь, она отказывалась туда лезть.

— А если кто-нибудь увидит? И потом, я не так одета. Лучше вам пойти туда одному, я вас здесь подожду.

— Квартал пользуется дурной репутацией, особенно ночью, мне не хочется оставлять вас одну. Лучше отложить до завтра.

Так они переговаривались шепотом, когда, покачиваясь, к ним приблизился какой-то здоровяк. Они бросились в темный закоулок, в нескольких шагах от фонаря.

Здоровяк был под хмельком. Шатаясь, он опустился перед дырой на колени и произнес ряд ругательств, заканчивавшихся воинственным криком:

— Я сдеру с него заживо кожу, с этого чертова бродяги!

Ему пришлось приложить почти столько же усилий, чтобы пролезть в дыру, сколько требуется младенцу, чтобы выбраться из материнского чрева.

Когда Нестор Бельгран выпрямился и вновь обрел шаткое равновесие, он ничуть не был похож на младенца. Человек, затаившийся в гуще ветвей, прежде чем исчезнуть, пробормотал сквозь зубы:

— Добро пожаловать в мои владения, паршивая собака!

Нестор Бельгран не расслышал его шепота, утонувшего в шуме листвы.

Несмотря на остроту взгляда, человек из тени не заметил с другой стороны парочку, тоже стоявшую в полумраке. Он был озабочен лишь этим пьянчужкой, неверной походкой бросившимся к дому, ничуть не заметив, что за ним наблюдают.

— Вы дрожите, — сказал Верберен, положив руку на талию Люси.

— Ведь этот человек ищет вашего друга? Какое жуткое место!.. Умоляю, пойдемте отсюда!

Они пошли, пошатываясь, по неровному тротуару. Люси вцепилась в спутника, будто боялась, что ее от него оттащат. Однако ей нечего было опасаться — он прижимал ее даже крепче, чем собственную супругу.

Глава пятнадцатая

21 сентября

Мели Беллак чуть не плакала. Она рассчитывала задобрить Эфросинью, приготовив первоклассный обед по рецепту, который не могла знать мадам Пиньо. Почему эта женщина к ней придирается? И зачем вмешивается в дела других? Мели Беллак отыгралась на луке, безжалостно измельчив его и решительно бросив в кастрюлю, где он присоединился к главной причине спора — филейной части говядины, которую, по словам Эфросиньи, готовить таким способом преступно.

— Мсье Мори обожает мясо, запеченное в духовке! Вы рискуете вызвать у него несварение!

— La charonha![85] — в который раз процедила сквозь зубы Мели.

Она ужасно жалела, что согласилась на это место. С мсье Мори совершенно невозможно поговорить, а в его квартире полно возмутительных гравюр с изображением обнаженных узкоглазых мужчин и женщин в непристойных позах. На их создание художника вдохновил сам дьявол, не иначе! И в довершение всего еще и мадам Пиньо, которая повсюду сует свой длинный нос…

С карандашом за ухом Кэндзи складывал в стопку демонстрационные экземпляры книг, выставленные в витрине и выцветшие на солнце. Он мурлыкал под нос песенку Мели Беллак, не замечая, что мешает попыткам Жозефа припомнить мотив, который насвистывал незнакомец в доме с призраками.

Именно этот момент выбрала Матильда де Флавиньоль, чтобы появиться в книжной лавке в наряде из поплина в крупную клетку и круглой шляпке, украшенной пышным бантом.

— Какими судьбами? — поинтересовался Кэндзи.

Матильда де Флавиньоль слегка растерялась, но тут же развернула рекламку велосипедов «Буксель» и «Дюбуа», гордясь, что ей удалось ее выклянчить у расклейщика афиш.

— Отдам Хельге Беккер, она их коллекционирует. Она случайно не здесь?

С простодушным видом она осмотрела лавку и увидела одного Жозефа. В глубине души она надеялась встретить Виктора Легри.

Но тот именно в это время беседовал с букинистом Шанморю, пытаясь добиться с его помощью осуществления своих и Жозефа планов. Для этого ему пришлось потратить немало силы убеждения и даже несколько франков, так что когда он появился, Матильда де Флавиньоль уже убралась восвояси. Виктор поставил велосипед рядом со шкафом, где Кэндзи хранил сувениры, привезенные из путешествий. Жозеф тоже проскользнул к этому убежищу.

Наклонившись к стопке книг Артура Шницлера — то была повесть «Смерть», переведенная с немецкого и вышедшая в издательстве «Перрен», — Кэндзи вспоминал, как Джина сказала, что они могут встретиться лишь на следующей неделе. Он настаивал, но в ответ слышал: «Я ужасно выгляжу, у меня синие круги под глазами. Лучше меня такой не видеть…» Надо ли было настоять? А вдруг она потом упрекнет его, что он ее послушал? Женщин так сложно понять! Можно ли быть уверенным, что их запрет не предназначен для того, чтобы его нарушить? Он судорожно вздохнул. Он сожалел о своих прежних связях, в частности, об отношениях с Евдоксией Аллар. С ней не было никакого жеманства, они раздевались, совершали что должно, одевались и назначали следующую встречу, в интервале с пяти до семи.