Мудрость, часть 2 - [9]

Почему сочетания элементов в тексте должны варьироваться шире, чем собственно его элементы? Потому что текст, потенциально содержащий информацию, принадлежит одному уровню упорядоченности, но описывает следующий, более сложный. Как в книге: буквы — это напечатанные картинки, но они описывают все что угодно. Текст — это саморазвивающаяся структура, ведущая от простого к сложному. Причем чем более сложные уровни закономерностей текст описывает, чем более сложна его система ключей — тем больше текст напоминает хаос! Для ребенка, который лишь осваивает букварь, роман Достоевского покажется бессмысленным набором знаков — хаосом.

Следовательно, даже если мы и не сумеем прочитать текст, лежащий перед нами, мы всегда можем узнать, является ли последовательность чего-то перед нами текстом. Его выдаст ограниченный набор элементов, соблюдение правил, огромное варьирование комбинаций этих элементов…

Итак, информации в чистом виде не существует. Есть только текст в виде упорядоченности и сознание, способное прочитать этот текст потому, что уже содержит в себе элементы этой упорядоченности.

Давайте теперь уточним такую вещь: что можно понимать под текстом? Только книгу, письмо, автореферат? Нет, не только. Давайте взглянем шире: текст — это определенная система знаков. Правда, под это определение подходит огромное число объектов. Светофор — система знаков, и следовательно, определенный текст. Знаки дорожного движения — то же самое, грамотный автолюбитель читает дорогу, как текст. Скажем больше: под такое определение текста подходит весь наш мир!

Смотрите — он ведь состоит из ограниченного набора элементарных частиц, которые, подчиняясь определенным правилам, иногда причем не нарушаемым (не бывает атомного ядра из двух протонов), варьируют между собой, организуясь в большие структуры, те, в свою очередь, — еще в большие, те — еще в большие… Ничего не напоминает? Да-да, 33 буквы объединяются в слова, слова — в словосочетания, словосочетания — во фразы, фразы — в абзацы, абзацы — в главы, главы — в книги, книги-в тома, тома — в библиотеки…

Наш мир — это текст. Текст невообразимой сложности, но все-таки текст. А текст — это потенциальный носитель информации, это инструкция для извлечения этой информации из собственного сознания. Но человек не обладает всеми смыслами этого текста — потому что он находится в самом начале процесса познания. Поэтому очень многое в мире человеку не понятно. Так же, как ребенку не понятен Достоевский.

Так из чего же состоит процесс познания?

Процесс познания состоит из того, что сознание копирует в себе упорядоченность того, что познает. После этого мы приходим к пониманию познанного. Действительно, мы услышали фразу — "мальчик взобрался на дерево". Положим, нам пришлось получить объяснения, что такое мальчик, что такое дерево и что такое взобрался. Но после этого у нас в сознании остался отпечаток услышанной нами упорядоченной комбинации слов. Теперь мы знаем, что это такое!

Соответственно, в процессе познания сознание усложняется, повторяя в своей структуре предметы своего познания! Если мы познали язык, в нас есть все его слова и потенциально — все смыслы, которые может создать язык. Это очень важный вывод — познание означает слияние с предметом познания. Сознание имеет внутри себя текст, несущий информацию о познанном!

(А значит, в нашем сознании также присутствует текст- маленький мир, соответствующий по упорядоченности познанному человеком фрагменту большого мира! В нас содержится кусочек мира со всеми его законами! И скоро мы узнаем, что на самом деле часть сознания человека расположена во внешнем мире! А раз сознание имеет внутри себя упорядоченность, то оно распространяет во внешнем мире ее же!)

Причем, что самое интересное, в процессе познания смысл, придаваемый человеком скопированным в его сознании фактам, может быть произвольным! Он совершенно не обязательно должен соответствовать истинному смыслу наблюдаемых им событий. Главное — чтобы была скопирована упорядоченность!

Удивлены? Но давайте посмотрим, как познает мир ребенок. Он попросил у мамы купить дорогую игрушечную машинку. Но мама не стала машинку покупать. И ребенок делает вывод, что мама не хочет купить ему машинку, а значит, его не любит. Но на самом деле мама любит его и очень хочет купить малышу машинку, просто у мамы мало денег, потому что у нее маленькая зарплата, потому что она плохо училась и ничего не умеет.

Но ребенок делает свой вывод — и он по-своему прав. Потом он, уже став взрослым, может быть, поймет, что на самом деле он вкладывал неверный смысл в познанную им закономерность! Мама не покупает машинку — эту закономерность он познал. Но в детстве и во взрослом состоянии он вложит в нее разный смысл: в детстве — что мама его не любит, во взрослом состоянии он поймет, что зря всю жизнь злился на маму и обижался, что она его не любит, потому что на самом деле это не так.

Почему он не мог сразу узнать этого взрослого смысла происшедшего события? Потому что, как мы говорили, смысл — это отпечаток события в опыте. Кругозор малыша был недостаточен — он гораздо меньше, чем кругозор взрослого человека, в этот кругозор уже входили понятия "любит — не любит", но еще не входили понятия «зарплата», "работа", «деньги», "дорого стоит". Вот если бы у него был тот же опыт, что и у мамы, тогда бы он понял маму и не обиделся на нее. Одинаковый смысл из события могут извлечь только люди с совершенно идентичным опытом, которые видят одни и те же причины и следствия событий и взаимодействуют с ними на одном и том же уровне.