Мученик - [2]

— Слайд здесь?

— Тут двое, господин Шекспир, — ответил Болтфут в своей обычной небрежной манере. — Слайд и констебль.

— Пригласи Слайда.

Болтфут Купер напоминал Шекспиру старый дуб, а проступающие на его лице сухожилия и вены походили на обветренные складки древесной коры. Он смотрел, как Болтфут, невысокий и коренастый человек, поворачивается к двери, привычно подволакивая тяжелую левую ногу, словно культя была у него с рождения. Болтфуту было немногим за тридцать, или так ему казалось: его мать скончалась от родильной лихорадки, а отец не помнил год рождения своего сына. Вероятнее всего, это случилось в 1554 году.

— Подожди. Чего нужно констеблю?

Болтфут остановился.

— Говорит, что произошло убийство.

Резкий голос Болтфута, с годами огрубевший от морского соленого воздуха, еще в те времена, когда он служил корабельным бондарем, выдавали в нем жителя Девона.

— Что? Убийство? Почему он пришел ко мне? Почему не к судье или помощнику шерифа?

В словах Шекспира звучало явное раздражение. В те дни временами он чувствовал себя ржавой деталью, мешавшей работать целому механизму: ответственность, возложенная на него Уолсингемом, была слишком тяжелой ношей для одного человека.

— Говорит, что убитая женщина, похоже, благородного происхождения, — сказал Болтфут. — Кожа рук нежная. А еще там бумаги и странные письма, и нашли ее в сгоревшем доме. Ему страшно.

Шекспир вздохнул.

— Скажи, чтобы подождал, сначала я переговорю со Слайдом.

Войдя в прихожую, Гарри Слайд, небрежно отбросив в сторону подбитую соболем накидку, изобразил низкий вычурный поклон и, выпрямляясь, изящно взмахнул ладонями.

— Ладно, Слайд. Ты не при дворе.

— Но в присутствии величия, не так ли? О, великий господин Джон Шекспир. Ставлю сотню марок на то, что недалек тот день, когда вы станете министром.

— Если бы у тебя, Гарри, была сотня марок, сомневаюсь, что ты пришел бы сюда.

Шекспир разглядывал великолепное одеяние Слайда — упругий воротник и камзол с золотыми и черными разрезами на испанский манер.

Неудивительно, что Слайд всегда был на мели, учитывая его запросы.

— Итак, что у тебя?

— Вы знаете, господин Шекспир, ничто не ускользает от моего слуха. Вот сегодня, например, я услышал, что архиепископа Кентерберийского в прошлое воскресенье застукали в ризнице с одной из бедных овечек из вверенного ему стада.

Шекспир неодобрительно нахмурился. Подобное неуважение может стоить наглецу жизни или, по крайней мере, ушей.

— Вы, возможно, решите, что в этом нет ничего предосудительного, — продолжал Слайд, — да только на следующий день в обед он полакомился той овцой, приправив ее морковью с мятой.

Шекспир не удержался и рассмеялся.

— По крайней мере, это была овца, а не баран, так что, полагаю, ничего страшного. Не так ли? — подытожил Слайд. — Однако боюсь, я не уверен, что в учении новой церкви прописаны подобные вопросы.

Шекспир снова рассмеялся. Он был благодарен Слайду за то, что тот поднял ему настроение. Слишком много мрачных событий случилось накануне: заговоры против Ее величества, ожидающий подписания смертный приговор Марии, королеве Шотландии.

— Будь осторожен, Гарри Слайд, иначе не успеешь оглянуться, как окажешься на виселице.

— Возможно. Но сейчас вас случайно не заинтересует местонахождение двух священников из Общества Иисуса? [1]

Шекспир мгновенно собрался с мыслями.

— Два иезуита? Гарнет и Саутвелл? [2]

— Они самые.

— Что ж, это была бы крупная добыча. Ты поймал их?

— Они и так в ловушке, господин Шекспир.

— Расскажи подробней.

Слайд был стройным мужчиной с открытым лицом, обрамленным светлыми локонами. Поговаривали, что он при желании способен выманить угрей из рек и пчел из ульев. Даже тем, кого он предал, а таких было немало, трудно было испытывать к нему неприязнь.

— Это стоит сотню марок.

Шекспир понимал, что Гарри хитрит и пока не знает, где скрываются эти иезуиты, но только Слайду было под силу их найти. Он славился тем, что всегда был в курсе того, что и где происходит в столице, и уверял, что у него по крайней мере по одному информатору в каждой тюрьме Лондона и Саутуорка. Шекспир в этом не сомневался. Слайд сыграл главную роль в раскрытии недавно расстроенного заговора, целью которого было убийство Елизаветы и возведение на трон королевы Шотландии. Это была та самая королева Мария, дни которой, похоже, уже сочтены, ибо она по самую свою королевскую шею была замешана в сговоре против своей кузины. Допрошенная и приговоренная к смерти Мария ожидала своей участи в холодных стенах замка Фотерингей в Нортгемптоншире. Елизавете оставалось лишь подписать приговор.

Своим положением Мария была в немалой степени обязана Гарри Слайду, ибо именно он внедрился в группу заговорщиков и от имени и по поручению Уолсингема и Шекспира следил за каждым их шагом. У осужденных — Бабингтона, Балларда и остальных — не было ни единого шанса. Их короткая жизнь оборвалась в страшных муках на Линкольнз-Инн-Филдс. [3]Осужденных повесили, но задушили не до смерти, еще живым, им выпустили кишки, их продолжающие биться сердца швырнули в котел, затем тела четвертовали и разбросали по городу. В довершение их головы были надеты на пики и выставлены на Лондонском мосту в назидание будущим изменникам.