Муц-Великан - [44]

Буц молча, с удивлением, наблюдал за своим другом. Тот размахивал руками, тряс головой и плел непонятные вещи. Буц решил, что радостный и сияющий великан сошел с ума, покачал головой и печально промолвил:

— Бедняга, он тронулся.

— Нет! — послышался низкий бас из какого-то угла. — Нет, великан вовсе не тронулся! Все это верно.

Испуганные Муц и Буц стали шарить глазами по комнате и заметили в дверях седого старика, который, видимо, только что пришел, так как пропеллер на его спине еще продолжал медленно вращаться.

— Всезнай! — воскликнул Муц и сделал почти тельное лицо. — Сбылось все, что ты предсказал! Ах, скажи мне, откуда ты все это знал?

— Для того я сюда и явился, — ответил Всезнай, — чтобы объяснить тебе, почему умным людям известно иногда то, что глупым кажется непостижимым. Итак, слушай! О том, что ты происходишь из страны великанов, мне рассказали аисты, когда ты впервые появился в Пятидубье. О том, что ты испортишь Праздник Свободы, было написано у тебя на лбу. А с Черным Фраком и с отъездом домой дело еще проще. Ведь, я сам договорился с ним об этом.

— Да, но…

Но Всезнай продолжал, не обращая внимания на раздираемого любопытством Муца:

— Итак, завтра у вас будут крылья. Завтра днем вы будете в Лилипутии. Там вы выкинете еще одну шалость. Знайте: в одном из лилипутских замков скрывается восемь дерзких призраков. Их нужно переловить! Их нужно переловить!

«Фррр!» — и старик уже был за дверьми, поднялся над оградой замка и полетел к лесу.

Возвращение в Лилипутию

В совещательном зале королевского дворца Лилипутии кипела жизнь. Правда, это был единственный обитаемый замок во всей стране. Остальные замки толстосумов были заброшены и объяты мертвой тишиной. Их обитатели бежали в глубь Беличьего бора.

Шоколадные зубцы и острия башен попрежнему поднимались к небу, и попрежнему ветер разносил по всей стране аппетитный запах пряничных стен. Но этот запах не действовал больше на лилипутов. Народ ходил с высоко поднятыми носами, так как со времени великого пряничного пиршества в День Освобождения, у всех прошла охота к лакомствам. Вымершие замки дремали в тени деревьев, как таинственный пережиток седой старины, как сказочные руины.

В одном только королевском дворце кипела жизнь, хотя из опустевших конюшен не доносилось больше блеяния двурогих, по лестницам не сновали вниз и вверх обшитые галунами слуги, и король со своими советниками не проходил, бренча саблей, по покоям.

В совещательном зале собралось двенадцать лилипутов. То был Совет Двенадцати, избранный народом после бегства толстосумов. Он устраивал еженедельно свои заседания в королевском дворце и разрешал здесь все государственные дела.

Сегодняшнее заседание носило особенно бурный характер. Старик Громовое-Слово, старейший из двенадцати, сидел на председательском месте за длинным столом из слоновой кости, стучал кулаком, хохотал, устремив свои темные пламенные глаза на одного из членов совета и в третий раз недоумевающе спрашивал:

— Привидения? В Замке Веселья? Привидения? Товарищ Тонкогуд, это у тебя в голове привидения, и нигде больше.

— Правильно! — подтвердили остальные и засмеялись.

Только один Тонкогуд оставался серьезным, поднял бледное усталое лицо и отчаянно залепетал:

— Товарищи! товарищи! Но если я их видел собственными глазами! Вчера я сам стоял на карауле в замке. Ночь была очень темная. Половина неба была черная, совсем черная, а другая посветлее. Мерцало несколько звезд, выл ветер, кричала сова…

— Ну и что же? — допытывались другие, с жадным любопытством нагнувшись к нему.

— Ну, и что дальше?

— Закричал филин, а затем снова крикнула сова, и ветер громче завыл.

Гонкогуд на минуту замолк. Было видно, что он от страха не в состоянии продолжать рассказ.

— Дальше!

— Трусам не место в Совете Двенадцати!

— Ну, продолжай, расскажи что-нибудь пострашнее, — подтрунивали другие.

— Вообразите только: ветер выл все сильнее, ночь становилась чернее, кажется где-то прогремело, и ровно в полночь…

Тонкогуд снова замолк — ему опять становилось страшно. Кроме того, из города стали доноситься громкие крики.

Все члены Совета Двенадцати повернули головы к окну и увидели настолько ошеломляющее зрелище, что сразу забыли страшный рассказ Тонкогуда.

Над городом парил огромный великан, с исполинскими крыльями на спине. Рядом с ним летел лилипут с длинным пером на шляпе. Один несся широкими взмахами крыльев, как гигантский аист, а маленький мчался за ним, как ласточка. То были Муц и Буц.

Они махали руками, приветствуя город, улицы которого грохотали от криков и возгласов. Мужчины, женщины, дети, старики, — все, что способно было двигаться, ринулось на площадь и уставилось в небо, под синим куполом которого Муц и Буц широкими кругами спускались к земле. При этом Муц и Буц так болтали ногами, что чуть-чуть не сбили самую высокую башню, затем оба снизились на середине площади. Муц опустился стоя, как цапля, а Буц подпрыгнул несколько раз, подобно воробью. Шляпы полетели в воздух, музыканты заиграли на скрипках песню Свободы, поэты стали декламировать новейшие героические поэмы, каждый стих которых рифмовался с «Буц» и «Муц». Женщины поднимали вверх своих детей, с криком: