Му-анг - [11]

— Я тут уж два часа, и наших видел, ну с Бийи, Талора и Кали, и с других наших планет, — охотно объяснил республиканец. — Так они странные какие-то. Вот, например, мой кореш, Пунго, мы с ним вместе в армии служили ещё в системе Падших, не разлей вода были. И отцы наши дружили, и деды, мы же бийцы, традиции чтим. И сюда, на планету, когда-то вместе попали, на одном деле погорели. Всегда, когда встречаемся, мы помним, кто нам друг, а кто враг. Так он мне даже не обрадовался, когда увидел, как будто мы в Империи родились или того хуже, в Федерации. Ни вопросов о семье, ни воспоминаний о том, как через болота пробирались на пятой планете и хумбов отстреливали, или о том, как хранилище взламывали на станции в системе Пяти колец и заложников убивали. Будто чужой человек. А главное, не помнит он, как сюда попал. Вот пересылку, как на планете оказался — это ещё кое-как, а последние год-полтора как отрезало.

— Ну бывает такое, позабыл человек. Переволновался.

— Нет, не то, — техник аж за руку меня схватил. — Ему эти твари явно в мозги залезли — он же не удивляется потери памяти, считает, что так и надо. Пришельцы постарались, которые тут командуют.

— А кто тут командует?

— Похоже, главные здесь сидят, — Дженго кивнул на цилиндр, — а в лагере конфедераты заправляют, но не все. Есть такие, кто при тварях, а есть обычные пленники. Но у надсмотрщиков тоже мозги прочищены, точно говорю. Они уже и не люди совсем, словно мехи тупые.

— А ты там уже был? — я показал на вход.

— Не, страшно, — республиканец аж плечами передёрнул. — Посижу немного, а потом придётся, наверное, ко мне уже подходили, сказали, если не отмечусь, то утилизируют. Ты сходи, Дэн, а, разведай там всё? Узнаешь если что, расскажешь.

Я усмехнулся.

— Ты, похоже, совсем страх потерял. Не забывай, долг у тебя передо мной неоплатный. Точнее говоря, только жизнью можно оплатить.

Дженго часто-часто закивал.

— Я готов, только вытащи меня отсюда, что скажешь, то и буду делать, Бийей поклянусь. Про тебя говорят, что ты из любой дыры можешь выбраться, сейчас самое время.

— Кто говорит?

— Так Чесси и говорила.

— Если я такой везучий, чего вы меня грохнуть хотели?

— Она приказала.

— Ну не послушались бы.

— Чесси? — парень аж задохнулся. — Она же наш герой, Открывшая Портал. Да если даже просто посмотрит или слово скажет, уже великая честь, я, когда на Бийю вернусь, и покажу, что с ней был знаком, сразу в авторитете окажусь, девки все мои будут, и в деревне главным стану. Да мы все за неё на смерть…

— Это мы уже обсуждали, — напомнил я. — Устрою тебе в любой момент, тем более что предательство именно так и наказывается. Жестокой, мучительной и кровавой смертью.

Дженго кивнул. Похоже, это его не очень-то и расстраивало.

— Ладно, стой здесь, никуда не уходи, а я в распределитель схожу. Всё равно от тебя толку мало.

Переступив порог цилиндра, я понял, почему снаружи он показался мне пустым. Узкий проход и стены толщиной в три метра позволяли видеть только то, что находится напротив входа, и шесть кресел, стоящих по контуру, можно было увидеть, только оказавшись внутри.

Над креслами, в которых сидели люди, горели надписи — «Федерация», «Конфедерация», «Империя», «Республика» и «Совет». Шестое кресло обошлось без уточнений, к нему я и направился.

В кресле сидела молодая женщина в обтягивающем чёрном комбинезоне с серебряным узором на плече. Открытыми были только кисти рук и голова, выбеленные волосы скрывали один глаз. Но мне хватило и второго — он был совершенно без белка, абсолютно чёрным. Потолок нижнего этажа находился на десятиметровой высоте, заливая помещение противным зеленоватым светом, и в глазу плясали зелёные искорки.

— К какому государственному образованию ты себя относишь? — приятным грудным голосом спросила женщина. Ни один мускул на её лице не дрогнул, слова она произносила, едва приоткрыв рот и практически не артикулируя. В эмоциональном плане она тоже, если верить моему шестому чувству, была практически пуста.

— Свободный гражданин галактики, — не стал я скрывать. — Отрицаю любые формы правления. Анархия — мать порядка. Только народ может решать свою судьбу.

Был у нас на Весте старатель, Айра Бржецкий, потомственный революционер. Отличный парень, и выпить не дурак, и за девками прошвырнуться, и за премией в первых рядах. Но когда напьётся, сразу за равноправие речи зажигал, за то, что продукты труда должны распределяться между всеми поровну, и что любое государство — это аппарат угнетения. Вот от него я и наслушался, только не долго с нами Айра пробыл. Говорят, продавал ресурсы налево какой-то африканской корпорации, поэтому, когда это раскрыли, быстро со малой планеты слинял куда-то в сторону внешних баз. Но память о нём и двух сотнях гульдах, которые он мне так и остался должен, ещё жила.

Женщина кивнула, протянула руку ладонью вверх, над ней зажглась крохотная красная звёздочка, её отражение наложилось на зелёные искорки в глазу. Она равнодушно смотрела на меня, а я — на неё. Мама в детстве учила меня всякую фигню у незнакомых людей не брать, потому что эти сволочи, по её словам, только и ждали, чтобы покалечить бедного дитятку. Ну а потом я уже сам понял, что лучше, если отбираешь, а не берёшь — по крайней мере, шансы повыше, что полезная вещь достанется.