Мсье Лекок - [6]

– Но ты-то, – произнес он, – ты-то не откажешься давать показания.

Немного поколебавшись, мужчина ответил:

– Я вам сказал все, что должен был сказать. Я сказал вам, что я невиновен. И этот умирающий мужчина, в которого я стрелял, и эта старая женщина подтвердили мои слова. Что вы еще хотите? Когда меня будет допрашивать следователь, возможно, я скажу ему то же самое. И не надейтесь, что я добавлю хотя бы одно слово.

Было очевидно, что мужчина не собирался отступать. И эта решимость не удивила видавшего виды инспектора Сыскной полиции.

Очень часто преступники не спешат отвечать на вопросы, хранят упорное молчание. В основном это свойственно опытным, ловким преступникам, которые не спят по ночам, тщательно готовясь к встрече со следователем. Они знают, что линию защиты нельзя придумать с ходу, понимают, что защита требует терпения и размышлений, поскольку вся цепочка должна быть выстроена логично.

И вот теперь убийца, застигнутый на месте преступления, молчал, выигрывая время, поскольку знал, какие ужасные последствия во время следствия может иметь незначительный на первый взгляд ответ.

Возможно, Генерал продолжал бы настаивать, но тут ему сообщили, что «солдат» испустил последний вздох.

– Поскольку дело обстоит так, ребята, – сказал он, – то двое из вас останутся здесь, а я пойду с остальными. Я разбужу комиссара полиции и передам ему дело. Будем действовать в зависимости от того, что он решит. В любом случае мне надо обезопасить себя. Вот… Развяжите ноги нашему клиенту и свяжите руки мамаше Шюпен. Мы доставим их на пост.

Все полицейские бросились выполнять приказ, за исключением самого молодого, того, кто удостоился похвал Генерала. Он подошел к своему начальнику и, сделав знак, что хочет поговорить с ним, увлек Жевроля на улицу.

Отойдя на несколько шагов от хибары, Жевроль спросил:

– Что ты хочешь?

– Я хочу знать, Генерал, что вы думаете об этом деле.

– Я думаю, мой мальчик, что в этом притоне собрались четыре мерзавца. Они поспорили и от слов перешли к драке. У одного из них был револьвер, и он убил остальных. Все очень просто. Судя по его прошлому и по прошлому жертв, убийца пойдет под суд. Возможно, общество должно быть ему благодарно…

– И вы не считаете нужным заниматься поисками, вести расследование?..

– Абсолютно.

Молодой полицейский задумался.

– А вот мне кажется, Генерал, – наконец сказал он, – что в этом деле далеко не все так просто. Вы внимательно следили за убийцей, подмечали его манеру держаться, ловили его взгляд?.. Удивились ли вы, как и я, что…

– И что?

– Хорошо!.. Возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, вернее, я думаю, что нас вводят в заблуждение внешние факторы. Да, я чувствую…

– Ба!.. А как ты все это объяснишь?

– А как вы объясните чутье охотничьей собаки?

Жевроль, сторонник всего позитивного, неопределенно пожал плечами.

– Словом, – сказал он, – ты думаешь, что здесь разыгралась мелодрама… встреча переодетых вельмож в «Ясном перце», у мамаши Шюпен… как в «Амбигю…»[2] Ищи, мой мальчик, ищи, я разрешаю тебе…

– Как!.. Вы мне разрешаете…

– Вернее, я тебе приказываю… Ты останешься здесь с одним из своих товарищей, которого сам выберешь… И если ты найдешь нечто такое, чего я не увидел, я позволяю тебе купить мне очки.

Глава II

Полицейский, которому Жевроль поручил собрать информацию, каковую сам считал бесполезной, был новичком в Сыскной полиции. Звали его Лекок.

Это был молодой мужчина лет двадцати пяти – двадцати шести, почти безусый, бледный, с ярко-красными губами и пышными, волнистыми черными волосами, небольшого роста, но хорошо сложенный. Все его движения свидетельствовали о незаурядной силе.

Впрочем, в нем не было ничего примечательного, не считая глаз, которые по его воле вспыхивали и гасли, словно мигающий, проблесковый огонь маяка, и носа с удивительно подвижными широкими мясистыми ноздрями.

Сын богатой и уважаемой семьи из Нормандии, Лекок получил прекрасное воспитание. Он начал изучать право в Париже, когда в первую же неделю учебы узнал, что его отец, полностью разорившийся, умер, а мать пережила мужа всего на несколько часов.

Отныне он остался один во всем мире, без средств… но надо было жить. Он сумел оценить свое подлинное значение. Оно было нулевым.

Вместе с дипломом бакалавра университет не выдает акт о праве на пожизненную ренту. Это был тупик. Как могли пригодиться сироте знания, полученные в лицее?

Лекок завидовал тем, кто, владея каким-либо ремеслом, мог прийти к любому патрону и сказать: «Я хочу у вас работать». Такие люди работали и ели. Он же зарабатывал себе на жизнь занятиями, которые были уделом деклассированных элементов. Жалкими занятиями!.. А в Париже насчитывалось сто тысяч деклассированных…

Неважно!.. Он развил бурную энергию. Он давал уроки и переписывал документы для поверенных в делах. В этом месяце он нашел работу в магазине модных товаров, в следующем разносил по квартирам залежавшиеся книги. Он расклеивал объявления, подрабатывал репетитором, страховым агентом, коммивояжером…

Ему удалось получить место у известного астронома, барона Мозера. Все дни напролет он начисто переписывал сложные расчеты за сто франков в месяц.