Мраморное поместье - [33]
Я, признаюсь, не мог сказать ничего более и потому очень обрадовался приходу молодой графини.
— Мама, Виктор хочет во что бы то ни стало ночевать в Мраморной комнате. Может быть, мы спросим доктора? — обратилась она ко мне.
Графиня отвечала за меня.
— Доктор, конечно, найдет это нежелательным, но ты ведь знаешь, милочка, что с ним нельзя справиться.
— Я, во всяком случае, не считаю возможным оставлять больного на ночь одного.
Молодая женщина, мне показалось, покраснела при этих словах; старая графиня, привлекая ее к себе, провела рукой по ее щеке.
— Иди, милочка, к нему, мы с доктором сейчас придем.
— Сын мой всегда спит один, — продолжала она, обращаясь ко мне, когда дверь за невесткой закрылась. — Впоследствии я кое-что еще объясню вам по этому поводу.
— Нельзя ли, по крайней мере, поместить одного из преданных вам слуг по соседству, в коридоре у дверей?
— Ничего другого, конечно, и не придется сделать.
Я попросил разрешения осмотреть комнату и еще раз повидаться с больным, на что графиня охотно согласилась. Мною овладевала стая мыслей и новых ощущений. Целое крушение старого мировоззрения происходило во мне под влиянием виденного и рассказа графини.
Не одно ли лицо Виктор и Эрик? Неужели возможны такие совпадения?
Мы застали графа в коридоре, окружавшем Мраморную комнату. С помощью жены и двух слуг, он занят был укреплением лампад, едва державшихся на поржавелых цепях. Приходилось помещать их таким образом, чтобы стекавшие из урн капли попадали в фокус чечевиц. Когда это было достигнуто, он стал комбинировать свешивавшиеся листья растений, добиваясь красивых сочетаний их теней на стенах мраморной комнаты. Накопление капель давало странные колеблющиеся разводы света и полутеней среди черных листьев. Пламя лампады колебалось и тогда все эти узоры причудливо двигались на мраморных стенах под легкий звон падавших капель.
Я наблюдал за графом, который, казалось, совершенно не замечал моего присутствия, но после нескольких моих замечаний заговорил с той же нервной спешностью об интересовавшем его предмете, от времени до времени целуя руки матери. Я тогда же заметил (и впоследствии имел возможность проверить свое впечатление), что граф даже вне припадков рознился от нормальных людей отсутствием сознания окружавшей его обстановки или, вернее, своего отношения и места среди присутствовавших.
Непрерывно топившиеся камины хорошо обогревали помещение, а потому у меня не было никакого предлога протестовать против ночевки в Мраморной комнате с ее причудливой обстановкой, хотя это и не казалось мне желательным.
Прощаясь с графиней и вспомнив о свежих работах на могиле Мары, я спросил, кто заботится о ней.
— Это тоже одна из странностей моего сына: он сразу нашел ее, как только мы приехали сюда, точно знал, где она находится… Нам с трудом удалось оторвать его от нее и теперь он часто там сидит и все работы делаются по его настоянию. Покойной ночи, доктор, не хочу утомлять вас более сегодня. Еще многое придется рассказать.
— Если понадобится, графиня, я во всякий час ночи к вашим услугам.
— Будем надеяться, что нет…
С этими словами мы расстались.
Слуга отвел меня в предназначенное помещение, где на уютном столе посреди комнаты горела лампа с темным абажуром какого-то старинного фасона. Он был значительно выше стекла.
Я чувствовал себя утомленным. Для того, чтобы закурить, чего мне давно мучительно хотелось, я приподнял абажур и тогда свет ярко озарил мраморную доску на стене и тлевшие старым золотом буквы. После всего виденного, я не был поражен, но стихотворение на доске показалось мне интересным и я записал его.
С этим стихотворением на меня снова хлынули потоки мыслей, в которых трудно было разобраться. Чувствуя, что не засну, я долго сидел, выкуривая одну папиросу за другой и предаваясь размышлениям. Имею ли я основание думать, что Виктор и Эрик одно лицо, или же это представление субъективное, вызванное сходством их болезней? Оба, по-видимому, жертвы идеи перевоплощения, принимающей в их мозгу маниакальную силу и значение. А ясновидение? Невозможно отрицать его, читая дневник Мары и слушая рассказы графини. Что оба говорят об аллее холмов и мостиков, это объясняется в одном случае ясновидением, вызванным приближением к усадьбе, в другом почерпанием представлений из сознания нервной девушки. Впрочем, разгадка ведь недалеко. Можно будет узнать, был ли граф в К-ом университете и когда именно. Однако, после разрешения этого вопроса разве все происходящее не останется загадочным, странным?.. Таковы были мои последние мысли.
Михаил Михайлович Пришвин (1873-1954) - русский писатель и публицист, по словам современников, соединивший человека и природу простой сердечной мыслью. В своих путешествиях по Русскому Северу Пришвин знакомился с бытом и речью северян, записывал сказы, передавая их в своеобразной форме путевых очерков. О начале своего писательства Пришвин вспоминает так: "Поездка всего на один месяц в Олонецкую губернию, я написал просто виденное - и вышла книга "В краю непуганых птиц", за которую меня настоящие ученые произвели в этнографы, не представляя даже себе всю глубину моего невежества в этой науке".
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Короткий рассказ от автора «Зеркала для героя». Рассказ из жизни заводской спортивной команды велосипедных гонщиков. Важный разговор накануне городской командной гонки, семейная жизнь, мешающая спорту. Самый молодой член команды, но в то же время капитан маленького и дружного коллектива решает выиграть, несмотря на то, что дома у них бранятся жены, не пускают после сегодняшнего поражения тренироваться, а соседи подзуживают и что надо огород копать, и дочку в пионерский лагерь везти, и надо у домны стоять.
Эмоциональный настрой лирики Мандельштама преисполнен тем, что критики называли «душевной неуютностью». И акцентированная простота повседневных мелочей, из которых он выстраивал свою поэтическую реальность, лишь подчеркивает тоску и беспокойство незаурядного человека, которому выпало на долю жить в «перевернутом мире». В это издание вошли как хорошо знакомые, так и менее известные широкому кругу читателей стихи русского поэта. Оно включает прижизненные поэтические сборники автора («Камень», «Tristia», «Стихи 1921–1925»), стихи 1930–1937 годов, объединенные хронологически, а также стихотворения, не вошедшие в собрания. Помимо стихотворений, в книгу вошли автобиографическая проза и статьи: «Шум времени», «Путешествие в Армению», «Письмо о русской поэзии», «Литературная Москва» и др.
«Это старая история, которая вечно… Впрочем, я должен оговориться: она не только может быть „вечно… новою“, но и не может – я глубоко убежден в этом – даже повториться в наше время…».
Фантастическая история о том, как переодетый черт посетил игорный дом в Петербурге, а также о невероятной удаче бедного художника Виталина.Повесть «Карточный мир» принадлежит перу А. Зарина (1862-1929) — известного в свое время прозаика и журналиста, автора многочисленных бытовых, исторических и детективных романов.
В книгу вошел не переиздававшийся очерк К. Бальмонта «Океания», стихотворения, навеянные путешествием поэта по Океании в 1912 г. и поэтические обработки легенд Океании из сборника «Гимны, песни и замыслы древних».
Четверо ученых, цвет европейской науки, отправляются в смелую экспедицию… Их путь лежит в глубь мрачных болот Бельгийского Конго, в неизведанный край, где были найдены живые образцы давно вымерших повсюду на Земле растений и моллюсков. Но экспедицию ждет трагический финал. На поиски пропавших ученых устремляется молодой путешественник и авантюрист Леон Беран. С какими неслыханными приключениями столкнется он в неведомых дебрях Африки?Захватывающий роман Р. Т. де Баржи достойно продолжает традиции «Затерянного мира» А. Конан Дойля.
Впервые на русском языке — одно из самых знаменитых фантастических произведений на тему «полой Земли» и тайн ледяной Арктики, «Дымный Бог» американского писателя, предпринимателя и афериста Уиллиса Эмерсона.Судьба повести сложилась неожиданно: фантазия Эмерсона была поднята на щит современными искателями Агартхи и подземных баз НЛО…Книга «Дымный Бог» продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций произведений, которые относятся к жанру «затерянных миров» — старому и вечно новому жанру фантастической и приключенческой литературы.